— Так это неправда, что ты продал «Олимпии» свою ДНК?
— Правда, сэр. Но есть обстоятельства…
— Хотел бы я знать, что это за обстоятельства могут заставить человека предать родину. Ты понимаешь, что теперь этот племенной скот, который на Земле называют спортсменами, будет платить за твои гены?
— Раньше скупали титулы и земельные наделы, теперь они приобретают участки ДНК, — проворчал сосед Оголы. — Введение векторов взрослым приравняли к допингу, так они начинают с эмбрионами, заключают генетически выгодные браки между династиями, манипулируют кроссинговером… Это здесь называется честной борьбой.
— Уже ничего не поправить, как я понимаю, — сказал третий. — Но коптеры иногда падают, когда спускаются слишком низко над лесом.
— Да, несчастные случаи бывают, — согласился Огола. — А у полиции свои методы сбора ДНК.
Тед не был уверен, что они не всерьез, и в любом случае шутка зашла слишком далеко.
— Что вас волнует в моей девятнадцатой хромосоме? — обратился он к тому, кто ворчал про титулы и земли, у этого человека был наименее атлетический вид, и он знал слово «кроссинговер». — Конкретно? Вы полагаете, там есть что-то важное?
— Смеетесь?
— Нет.
— Рецептор эритропоэтина. Миозин. Фактор биогенеза пероксисом. Черт подери, вполне достаточно, чтобы отнять у нас фору!
— Знаете, — доверительным тоном сказал Тед, — в младшей школе я был отвратительным бегуном. Всегда худший. И то же самое в колледже — худший на весь год выпуска. Меня никогда не хотели брать в команду. Ни в регби, ни в футбол — Вайнайна ужасен, Вайнайна спотыкается о свои ноги, только не Вайнайна!
— Что ты плетешь? — холодно поинтересовался Огола. — Плохой спортсмен или хороший, генетически ты наш!
— Я ваш. Но совсем невезучий. И в спорте мне не везло, и в азартные игры.
— И что? Решил отомстить за невезение?
— Я просто пытаюсь объяснить. Вы дослушайте, это важно. Когда мне исполнилось пятнадцать, родители мне перевели кучу денег — подразумевалось, что я поеду на континентальную олимпиаду, заодно погуляю по столице, прикоснусь к ее древним камням и все такое. Но в пятнадцать лет все идиоты. Знаете, что сделал я?.. Ох, ну хорошо, не хотите отгадывать — скажу сам: отправился в FutureInGene и промотал всё на прогноз моих спортивных возможностей.
Тед сделал еще одну паузу. На сей раз реакция слушателей его вполне вознаградила.
— Ты намекаешь…
— Ага. По всем генам, которые тогда представлялись вовлеченными. Я присяду, хорошо? (Он придвинул себе свободное кресло и налил воды в стаканчик.) Понимаете, это мне казалось дико важным. Я был практичным парнем и хотел знать, в какой области мне имеет смысл напрягаться, а где нечего ловить. На регбистов я плевал, но когда девчонки…
— Или ты кончаешь трепаться, — Огола поднялся из кресла и выпрямился во весь свой рост, — или я тебе что-нибудь сломаю, и свидетели подтвердят, что я был не в себе.
— А, вас интересуют результаты? Все равно что бросить двадцать игральных костей и получить двадцать очков, на каждой по единице. Ровно та же вероятность, что у любого другого исхода, но впечатляет. Самые плохие из существующих на Саойре аллельные варианты для всех генов, завязанных на силу и скорость! Или почти для всех, но девятнадцатая хромосома сплошь была красная, ни желтой полоски, ни зеленой. Я даже не расстроился, я хохотал в голос! Потом напился и выяснил, что с метаболизмом алкоголя мне тоже не повезло. А потом занялся стрельбой из лука и метанием на точность. С неподвижными мишенями нормально получалось.
— Хочешь сказать, что ты кинул «Олимпию»? — спросил Огола.
— Зачем такие слова? — Тед обиженно поднял брови. — Они покупали саойрийскую хромосому, я продал ее. Они спросили о моих спортивных успехах, я сказал им правду — что спортом не занимаюсь. Это как золотая лихорадка: богатый инвестор может положиться на удачу и слухи, если нельзя провести анализы, а бедный продавец может блефовать. Закон о конфиденциальности генетической информации никто не отменял, докопаться до результатов частного обследования в провинциальной инопланетной клинике у них не было шансов. Да я сам бы про него забыл, если б вы не напомнили. — Тед отхлебнул из стакана и задумчиво улыбнулся. — Жаль, мой па тогда не знал, какое это было выгодное вложение. Он год со мной не разговаривал, а если бы не мама, вообще убил бы.
— Ну ты и трепло, доктор. А где гарантия, что ты нам не морочишь голову? Доктор Нееман, что вы скажете?