— А как у вас с продовольствием?
Старик махнул рукой:
— Все есть; порядка только нет.
Возле гостиницы «Македония» автомобиль свернул на; Торговую улицу.
— Куда же мы едем?
Мать улыбнулась.
— Мы уже не живем в старом доме, продали его.
У Мити сжалось сердце. Продали родное гнездо, где он учился ходить, говорить!
— Успокойся, Митя, купили другой, получше, поудобнее.
— Но со старым связано столько воспоминаний, папа!
— Он не в чужие руки попал. Его твой дядя купил.
Вблизи Докторского памятника [24] автомобиль остановился перед высоким особняком с железной оградой и террасой в римском стиле.
— Это дом полковника Анева,— сказал Митя.
— Да. Полковника убили, а вдова его переехала в Пловдив. Мы купили этот дом, и не так уж дорого заплатили.
Молодой Абаров знал полковника, бывал у него. И сейчас ему показалось, что он идет к полковнику в гости.
Аллея к дому вела через фруктовый сад, в глубине которого, у ограды, стояли ульи, похожие на игрушечные виллы.
По мраморной лестнице все поднялись в просторный вестибюль. Навстречу выбежала Оля и повисла у Мити на шее.
— Как ты выросла! И какая нарядная! Вот франтиха!
— Извини, Митя, что не пришла на вокзал. Но у меня было важное заседание сиротского комитета. Меня задержала госпожа Ламбева, председательница. Ты не сердишься, правда? Но теперь уж мы не расстанемся. Война кончилась, нет больше ни окопов, ни врагов, все вернулись домой.
— Война еще не совсем кончилась, и не все вернулись домой,— заметил Митя.
— Но кровь уже больше не льется, и ты с нами!
— Митя, должно быть, голоден,— проговорила мать.
— Все готово, мама. Митя, мы испекли пирог с мясом. Я не забыла, что ты его любил.
— Странно — я и вправду голоден, а есть не хочется. Устал за дорогу, да и впечатлений слишком много; как приехал в Софию, так аппетит и пропал.
— Аппетит приходит во время еды. Пока пройдем в твою комнату. Ты, наверное, хочешь помыться? Буду тебе прислуживать вместо ординарца. Кстати, твой Иван уже здесь. Он часто приходит и всегда о тебе рассказывает. Надо сообщить ему о твоем приезде, он очень обрадуется... Ах, Митя,— с грустью проговорила вдруг Оля,— меня и сейчас в дрожь бросает... Сидим мы как-то с мамой в гостиной, в старом доме. И вот кто-то постучал в парадную дверь. Выхожу, мама за мной. Открываю — солдат: Иван с твоим багажом, несет чемодан и портплед. Я прямо обмерла, а мама как вскрикнет... Никогда не забуду этого крика... Да, мы подумали, что ты убит. «Не убит,— уверял Иван,— он жив, но в плену; а не то мы бы нашли его тело».
Вошли в комнату Мити, просторную, с высоким потолком, заботливо убранную. Все тут было новенькое, чистенькое, нарядное, даже роскошное. Мите невольно вспомнились комнаты в венских отелях. Такие же удобные, но чужие. Он предпочел бы жить в своей комнатке в старом доме.
— Вот мыло, зубной порошок, твой любимый одеколон «Пармские фиалки», а на столе портрет нашего героя между букетами от единственной сестрички.
— А Ваня где?
— В конторе. Сегодня важные торги. Ему никак нельзя их пропустить. Он у нас теперь директор! Важный-преважный стал. Этот—герой только с женщинами, но ничего в них не понимает. Мы с папой решили его женить...
Она умолкла и подумала: «Спросить его о Нине?.. Нет, после... Сказать о своей помолвке?.. Нет... завтра...» — Потом снова заговорила о Ване, об акционерных обществах, заседаниях.
Митя слушал ее и наблюдал. Это была не прежняя, а другая Оля — болтливая и самоуверенная.
Умывшись, Митя подошел к окну и стал разглядывать сад, потом перевел глаза на туалет Оли, ее кольца, крошечные золотые часики на ее руке.
— Оля! Почему продали старый дом?
— Его дядя купил. Знаешь, все так дорого, особенно квартиры, а папа наш такой добрый — вот и продал дом дяде.
У Мити вертелся на языке колкий вопрос, но он сдержался и сказал только:
— Пойдем, нас ждут.
В коридоре Митя столкнулся с каким-то молодым человеком и не сразу узнал его.
— Ваня!
— Митя!
— Ты, Ваня, даже меня перерос!
— Он во всех отношениях тебя перегнал, за ним не угонишься,— засмеялся отец.— Жадный до работы!
Вошли в столовую. Ее обстановка уже не удивила Митю. Стол, стулья, сервиз — все здесь было хорошо подобрано, одностильно.
Время от времени Митя окидывал глазами все окружающее и вскоре заметил, что родные его даже едят не тик, как прежде. Оля клала себе на тарелку крошечные порции, брала аптекарские дозы кушанья и едва приоткрывала рот. Ваня разрезал мясо так лениво, словно выполнял скучную обязанность.
24
Так называют памятник, воздвигнутый в центре Софии в честь медицинских работников русской армии, погибших при освобождении Болгарии во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов.