– У Пруста вечно сюрпризы, в этом ему не откажешь, – продолжала Чарли. – Он думает, ты должен справиться с этим делом уже потому, что тебе оно очень небезразлично. Считает, что усерднее тебя никто здесь не будет искать Элис Фэнкорт.
По ее тону Саймон понял, что под этим «никто» подразумевается и сама Чарли.
– Но как же я начну поиски! – вздохнул он. – Чарли, я и вправду могу загреметь под фанфары. Я два раза неофициально встречался с Элис Фэнкорт. Она… сообщила некоторые сведения, которые я должен полностью выложить, прежде чем начать работу. Ты ведь знаешь, мне нельзявылетать со службы, я хороший сыщик.
– Да уж как не знать, – бесстрастно ответила Чарли, подняв брови. – Без тебя мы бы чесали в затылках и ковыряли в носу, ни одного дела не могли бы раскрыть.
– Да ладно тебе. Когда человек во всех занятиях такой ноль, как я, и вдруг – бац, что-то выходит хорошо, это сразу видно. Вот у меня получается работать сыщиком.
– Да ну? Чего ж ты молчал? Сказать надо было!
– Отвали.
Чарли рассмеялась.
– Только ты умеешь бессовестно хвастаться и в то же время казаться бедной овечкой.
«И только ты умеешь так свысока и по-хозяйски до меня снисходить, что сразу хочется залепить тебе крепкую оплеуху», – подумал Саймон и сказал:
– Я понимаю, что не имею права тебя спрашивать, но… есть мысли, как это разрулить?
Чарли, похоже, не удивилась.
– Пошли, – сказала она, тряхнув перед носом у Саймона ключами от машины.
– Куда?
– Туда, где нас не смогут подслушать.
Столовка всегда была отличной питательной средой для сплетен. Лавируя между столиками и стульями под аккомпанемент громких сальных шуток, Чарли с Саймоном вышли из столовой и поспешили на улицу.
Машину Чарли водила по-мужски – рулила двумя пальцами, а то и одним запястьем. Она плевала на ограничения скорости и крыла почем зря других водителей. Они выехали из Спиллинга в сторону Силсфорда под включенное на полную Радио-2. У себя Саймон слушал только Четвертую программу, но давно махнул рукой на привычки Чарли. У нее был свой режим: утром – Радио-1, а с часу дня – Радио-2 [7]. Другими словами: Стив Райт [8]в вечернем эфире, желтые новости и песенки, годные лишь для лифтов да гостиничных фойе, – вся эта ненавистная пошлятина.
Стараясь не слушать, он разглядывал скучный размеренный пейзаж, что проносился за окном. Обычно эти виды успокаивали Саймона, но сейчас казались пустоватыми. В картине чего-то недоставало. Внезапно Саймон понял, что надеется увидеть Элис, и смутился. Каждый силуэт и лицо огорчали его: опять не она.
Что такого разглядел он в Элис, почему отозвалась его душа? Она красива, но чувства Саймона с этим никак не связаны. Нет, было что-то в ее поведении, какое-то потаенное беспокойство, словно человека вырвали из родной стихии и теперь его оплетают невидимые путы. Саймон постоянно чувствовал это в себе. Другие умели без усилий скользить по жизни, а он – нет, и Элис, наверное, тоже. Она слишком сложно устроена, уж очень тонко чувствует. Хотя он видел ее только взинченной, растерянной и даже не представлял, какой Элис была раньше.
Чарли назвала бы его фантазером. Только фантазер лепит образ человека, имея столь скудные сведения. Но ведь мнение о других людях нередко строится именно на таких домыслах. Разве не безумие полагать, что твои родные, друзья и знакомые – законченные персонажи, которые можно описывать и классифицировать? Ведь поведение людей все время хаотично меняется в результате безумных, иррациональных импульсов, не до конца понятных самому человеку.
Заслышав невыразительный голос Шерил Кроу [9], Саймон тряхнул головой. Как типично. Чарли принялась подпевать – про дни, что вьются, как дороги. Саймон подумал: «Ну и бред».
Перед пабом «Красный лев», в пяти милях от города, Чарли ударила по тормозам и вильнула на паркинг.
– Что-то нет настроения пить, – предупредил Саймон.
Его замутило от одной мысли об алкоголе.
– Не бойся, заходить не будем. Просто хотела отдать тебе подальше от участка.
Порывшись в черной замшевой сумке, Чарли вынула стандартный полицейский блокнот, что носит каждый офицер. Сюда записывают всё – любые происшествия во время дежурства, серьезные либо незначительные, со всеми деталями, включая погоду и состояние дороги. Во внутреннем кармане пиджака у Саймона лежал точно такой же.
Чарли бросила ему свой на колени. Коричневая книжечка пять на семь дюймов с серийным номером и подписью сержанта Чарли Зэйлер на обложке.
– Насколько я понимаю…
– Это твоя единственная версия? Выдай свои левые встречи с Элис Фэнкорт за официальные беседы. Прекрасный шанс переписать историю.
– Ты не должна врать ради меня.
Саймона добило, что книжка у Чарли наготове. Выходит, она знала, что рано или поздно он прибежит за помощью. Досадно, что он так предсказуем.
– Ну, вообще-то, – Чарли скривилась, – риск всегда остается. Вдруг кто-нибудь вглядится в серийные номера… Само собой, если тебя прищучат, я тебе ничего не давала.
– Придется все переписывать заново.
Саймон закатил глаза: страшно подумать, сколько писанины предстоит.
– Ты не первый и не последний. Мне эти игрушки не по нраву, но и стоять в стороне не могу, пока ты пускаешь свою жизнь коту под хвост. У меня же страсть все контролировать. И потом… Ты самый умный из всех, с кем я работала, увлекаешься сам и увлекаешь других. Только не смей соглашаться, а то задушу! И если этот твой косяк все загубит, будет трагедия. В общем, если меня спросят, я скажу, что знала про ваши встречи и дала добро.
Ее продуманные и взвешенные похвалы уязвили Саймона. Чарли не умела общаться с ним на равных, и Саймон ясно видел, что дело тут не в чинах. Он и сам не знал, какое отношение его удовлетворило бы.
– Ничего не выйдет. Все же в курсе, что это дело о подмененном младенце ты хотела поскорее замять. С чего бы ты дала мне отмашку копать дальше?
Чарли пожала плечами.
– Я горжусь своей скрупулезностью в работе, – сухо ответила она.
Они посидели молча, наблюдая, как текут в паб и из паба посетители.
– Прости, – заговорил наконец Саймон. – Не надо было тебе врать. Но ты же не верила в рассказ Элис. Думала, она пудрит нам мозги. Потому я тебе и не сказал – опасался за нее и… Знаешь, я не говорю, что верю ей, но… я не мог просто так ее бросить.
Лицо Чарли дернулось и напряглось. Саймон пожалел, что произнес слово «бросить». Да, они говорят о работе, спорят о конкретном деле, но факт остается фактом: он обманул Чарли ради другой женщины.
– Ну хоть ты-то меня не подозреваешь?
– Только в дурости, ни в чем другом. Но говорят, она слепа…
Чарли отвернулась к окну, пряча лицо.
– Пора валить, пока вечер не перестал быть томным.
И вновь Саймону пришлось отгонять воспоминания о сорокалетии Селлерса. Он закрыл глаза. Как славно было бы вообще отключиться. Слишком много всего в один день. Саймон попробовал ни о чем не думать.
И тут же что-то щелкнуло в голове. Он наконец понял, что же замутило, будто соринка в глазу, его мысленный взор.
– В тот вечер, когда убили Лору Крайер… – произнес он.
– Только не начинай!
– Она вышла одна, так? Ты сказала, она вернулась к машине одна.
– Да. – Чарли посмотрела на Саймона и нахмурилась. – Ну и что?
– Ребенка, Феликса, с ней не было?
– Нет.
– Вечером он был в «Вязах», у бабушки, потому что Лора допоздна работала? – не унимался Саймон.
– Да. Ну и что?
В голосе Чарли прорезалось нетерпение.
– Почему она не забрала сына домой? Ведь он, надо полагать, жил с матерью?
По лицу Чарли пробежала тень сомнения.
9
Шерил Cьюзанн Кроу (р. 1962) – американская исполнительница, гитаристка и автор песен, девятикратная обладательница премии «Грэмми».