- Она пришла в себя, - Кривобокий Рик улыбнулся, но улыбка больше походила на оскал.
Зубы у него были мелкие, острые, и здорово смахивали на волчьи.
Дьюлла хотела зажмуриться, чтобы не видеть этого оскала, но пересилила себя и продолжала смотреть.
- Как вы себя чувствуете? – спросил он, тут же отпуская её руку.
- Она вам не ответит, милорд, - брюзгливо сказала леди Кандида. – Я же говорю – совсем странная девушка. Она, может, и не понимает человеческих слов. Глупа, как…
- Помолчите, - бросил он, даже не посмотрев. – А вы, - он снова изобразил оскал вместо улыбки, обращаясь к Дьюлле, - кивните, если с вами все хорошо.
Говорил он очень приятно – красиво и складно, и голос его достигал сердца, как глубинная вода своей цели потайными ходами. Сразу ясно, что это – настоящий благородный лорд, а не косноязычная деревенщина, вроде нее. От этого девушка еще больше смутилась и помрачнела, но, подумав несколько секунд, медленно кивнула, чем явно обрадовала Кривобокого Рика, потому что хмурое лицо немного прояснилось, и даже буква «Т» теперь проступала не так четко.
Он исчез за пологом, но тут же снова появился – держа бокал:
– Давайте я помогу вам присесть. Сделайте глоток воды – станет легче.
Скосив глаза, Дьюлла чуть не отправилась в обморок второй раз, увидев на указательном пальце Кривобокого Рика золотую печатку. Значит, это он видел ее, купающуюся в озере. Неужели, небеса могут шутить столь жестоко?..
После такого открытия было не до воды. И хотя милорд помог ей сесть, поддерживая под спину, девушка умудрилась пролить половину себе на платье, а сделав глоток подавилась и закашлялась, нечаянно выплеснув остальное на Кривобокого Рика. Леди Кандида и леди Мевро бросились исправлять оплошность Дьюллы, отобрав у нее бокал и оттирая платочками камзол милорда, но Кривобокий Рик велел им отойти.
- Я же не сахарная голова, - усмехнулся он, - не растаю от пары капель.
- Так неловко получилось, - начала леди Кандида, но он не стал ее слушать.
- Я не успел представиться, Дьюлла, - сказал он. – Вы же позволите так вас называть? Я ваш кузен, меня зовут Рик… Вальдерик. Мы не были знакомы до этого, но теперь, надеюсь, сможем узнать друг друга получше и поладим, как старший брат с маленькой сестренкой.
Кузен? Старший брат?..
Брови Дьюллы поползли вверх, и Кривобокий Рик поспешил объясниться:
- До недавнего времени я и не знал, что у меня есть сестра. А как узнал – сразу примчался. Ваша мать – леди Ловис, была родной сестрой моего отца – милорда Джерарда Босвела. Когда вы родились, мне было девять лет. Ведь вам теперь семнадцать?
Помедлив, она кивнула, а леди Кандида поспешила вставить:
- Покойный милорд говорил, что ее день рождения как раз в пятнадцатый день июля, в середину лета угодила – так он сказал. Стало быть, сейчас ей семнадцать лет и десять месяцев.
- Я умею считать, благодарю, - ответил Кривобокий Рик, показывая, что не желает вмешательства в разговор. – Вы помните свою мать? Леди Ловис? Она умерла, когда вам было три года.
Нет, Дьюлла не помнила настоящей матери, помнила только кормилицу – матушку Зайчиху, а она ничего не говорила о том, что девушка принадлежит к роду Босвелов. Метнувшись взглядом туда-сюда, Дьюлла только плотнее сжала губы. К чему эти задушевные беседы? Её похитили, привезли сюда насильно, не потрудившись даже объяснить – что к чему, а теперь сообщают, что она – кузина милорда Босвела? Владельца одного из самых обширных графств Бретани? Чудны дела небес!
- А я помню тетушку Ловис, - сказал он. – Она была очень красива, как и вы.
Помимо воли намек на красоту заставил Дьюллу покраснеть. Она чувствовала, что заливается предательским румянцем до ушей. Наверняка, это о том, что она купалась голой. Так опозориться!
- Надеюсь, мы поладим. Отдыхайте до ужина. Я разберусь с гостями, а вечером мы сможем спокойно поговорить, - он легко коснулся руки девушки кончиками пальцев, поднялся с кровати и вышел, тихо притворив за собой дверь.
Дьюлла откинулась на подушки, не слушая, как кудахчут наставницы. Надо думать, после того, как милорд Босвел назвал её своей кузиной, никто не посмеет стегать её прутом или ставить на время молитвы коленями на мраморную крошку.