— Далеко идущие планы! Вот эта полянка тебя устроит?
Машина свернула с шоссе на проселок и остановилась на маленькой поляне в лесу. Внизу, в зарослях пушистой вербы шумел ручей. Сергей достал из багажника коробку с посудой, скатертью и прочими излишествами цивилизации, я взяла пакет с бутербродами и мы начали спускаться к ручью. Берег был крут, но внизу намытая отмель и удобно разбросаны камни, на которых можно было сесть. Сергей расстелил плед, на один из камней набросил скатерть и стал зажигать спиртовку, велев достать чашки. В коробке были еще тарелки из французского небьющегося стекла и приборы. Я разложила бутерброды, хлеб и котлеты. Сергей достал еще коробку конфет, минеральную воду и, глянув на тарелки, спросил:
— Нинкина стряпня? Она славно готовит. Хватает три семьи кормить, да вот и тебе перепадает.
— Какие три семьи?
— Хозяйскую и свою с ленкиной. Арифметика простая. Господа ведь на другой день не доедают, им свежее подавай, вот они и забирают домой, не выбрасывать же.
— И ты?
— Вот еще!
— Гордый?
— Пожалуй. Зарплата у меня хорошая, что ж побираться?
— Это мне нравиться. Я ведь сама не прошу, дома есть некому, возвращаюсь поздно. Это Нина Васильевна на воскресенье уговорила взять, чтобы не пропало.
Мы жевали бутерброды, запивая минеральной водой, хрустели маринованными огурчиками, которые я очень люблю и дома всегда держу целую банку. Потом Сергей заварил кофе, по всем правилам, в специальной джезве. Кофе был восхитительный. Я выразила восторг и Сергей, улыбнувшись, поставил вторую порцию. Мы пили кофе, полулежа на пледе, опираясь на камни. Было очень тихо, в кустах чирикала какая-то птичка, сильно и нежно пахло вербой, я и не подозревала, что если ее много, то она так благоухает.
— Есть такие моменты, когда хочется остановить время, — тихо сказал Сергей и откинувшись совсем, положил голову мне на колени.
— Ты кто? — не удержалась я: для простого шофера он был слишком образован.
— Какая тебе разница? Или простой шофер недостаточно хорош?
— Глупый! Просто так редко теперь услышишь нормальный человеческий язык. Жаргон и тупость! Мне скучно все время жить среди этого.
— Придется, дорогая, никуда от этого не денешься! Думаешь, отгородишься в своей башне из слоновой кости, так и проживешь?
— А как хочется!
— Сколько тебе лет? — засмеялся Сергей.
— Двадцать шесть. Совсем еще дурочка?
— Это скоро пройдет!
Сергей положил руку на полоску обнаженной кожи выше пояса джинсов и провел чуть вверх, под свитер. Он сделал это очень деликатно и я вдруг захотела, чтобы он продолжил ласку. Обстановка как-то убеждала, что это не будет пошлым завершением пикника. Мы замерли, прислушиваясь каждый сам к себе и друг к другу, решая, что же нам хочется, потом Сергей осторожно сдвинул свитер и стал целовать мое тело.
К Москве мы неслись на скорости, Сергею нужно было к трем часам успеть привезти подписанные документы. Он высадил меня у метро и спросил:
— Если ты захочешь, мы можем еще съездить как-нибудь за город, да?
— Спасибо за предложение. Мне понравилось! Правда-правда!
Он засмеялся и, притянув меня в машину, поцеловал еще раз.
Мы выезжали за город еще пару раз и было это замечательно. Сергей был очень ласков, весел и потом он был великолепным любовником, по крайней мере для меня, с моим небогатым опытом. Нам было очень хорошо. Теперь он чаще отвозил меня прямо к дому и чаще ждал у остановки по утрам. Чуть отъехав, он останавливался и целовал меня, шепча:
— С добрым утром, моя хорошая, — и трогал опять машину. Это мне очень нравилось.
Мне стало легче работать в этой семье, я как-то перестала бояться, что сделаю что-то не так. На подковырки Алика я смотрела теперь сквозь пальцы и он, заметив это, затих. Накануне окончания учебного года Алик стал разговаривать со мной только по-английски, язык он знал вполне прилично, я поправляла его иногда и советовала только учить больше слов, чтобы свободней изъясняться. Родители были очень довольны, когда я хвалила его. Его гримасу мне видела при этом только я и всегда спокойно улыбалась в ответ. Соня все больше привязывалась ко мне. Только и слышался ее голосок: «Катерина! Катерина!» Мы чаще стали ездить в театр и, когда сидели в машине, я всегда садилась так, чтобы видеть в зеркальце впереди лицо Сергея. Иногда он разговаривал с нами и, когда Соня отвечала: «Так Катерина сказала!» или «А вот Катерина…», я видела, что он улыбается.
Месяц все было прекрасно. Однажды мы сидели с Соней на кухне и помогали вырезать фигурными выемками печенье, я объясняла ей, чем отличаются геометрические фигуры и как они называются, девочке очень это нравилось и она просила вырезать то больше кружков, то кубиков, то треугольников. Приехал с каким-то поручением Сергей, мимоходом тайком поцеловал меня в коридоре, куда я вышла под выдуманным предлогом, потом зашел поздороваться к Нине Васильевне, сунул в карман горсть свежеиспеченного печенья, и тут она спросила, как здоровье его жены.