Возвращается с охоты мой благородный муж.
Лицо его сияет, глаза блестят.
Муж с обожанием смотрит на меня и на моего коня.
И самое удивительно, Буль-Буль, в этом сне, — Касабланка жарко дышала в мое лицо, – что муж – вылитый Кальвадос, парень, который слушает своих родителей, а не любимую девушку».
Я продолжал оставаться для Касабланки медведем Буль-Булем.
Чтобы не выйти из образа, я наклонил голову и зарычал.
На рык в пещеру пришел атаман разбойников.
«Показывай, что у тебя есть самое ценное», – рука разбойника шарила в кошельке Касабланки, а взгляд раздевал бедную девушку.
Я горел от возмущения.
Но ничего не мог поделать, потому что белые медведи не должны ревновать.
Разбойник развязал кошелек Касабланки.
Из кошеля выкатились пять золотых монет, номиналом по десять лир каждая.
Касабланка в удивлении вскрикнула.
«Хочешь, девушка, я оставлю тебе все твои деньги, но ты взамен отдай мне белого медведя своего», – атаман разбойников сделал щедрое предложение.
Глаза Касабланки блеснули.
Если бы я не знал эту добрую, замечательную, чуткую девушку, то мне бы показалось, что они сверкнули алчно.
«Нет, разбойник, – слова давались Касабланке с трудом. – Я привыкла к моему белому медведю Буль-Булю.
Он приносит мне счастье.
Пять золотых монет – малая плата за этого замечательного медведя».
«Оставайся же ты со своим скотом, – разбойник покачал головой. – Хотел я взять тебя замуж, да ты слишком глупа, чтобы быть моей женой». – Разбойник накормил и напоил меня, а Касабланке не дал ни крошки.
Мне было совестно, когда я насыщался, а Касабланка смотрела на пищу голодными глазами.
Но я поступал так, как должен был поступить белый медведь.
Раскрывать себя перед разбойниками было опасно.
Мы стали спускаться со склона горы.
«Буль-Буль, люди очень добры ко мне, – Касабланка не торопила меня.
Я бежал легкой рысцой.
Не на четырех лапах, а на двух ногах.
Никто не удивлялся, что белый медведь бегает не как обычный медведь. – Утром у меня в кошельке оказались пять золотых монет по десять лир.
Наверно, не все разбойники злые.
Кто-то из них расщедрился и опустил ночью в мой кошелек деньги.
Пусть Солнце никогда не заходит над этим замечательным разбойником». – Касабланка как-то объяснила чудеса с ее кошельком.
Опускался вечер – не менее дивный, чем прошлый вечер.
Мы приблизились к роскошной усадьбе.
«Это великолепие мне нравится, – Касабланка без волнения пересекла черту. – Я бы хотела остаться здесь и стать хозяйкой всего этого дорогого».
Я же лишь горько усмехнулся.
Хотеть может каждая бедная сиротка, а получить — никогда.
«Не нужны ли вам давильщицы винограда ногами? — Касабланка обратилась к первой же женщине. – У меня красивые ноги. – Касабланка подняла подол платья.
Стесняться ей было некого: белый медведь и женщина. – Эти ноги могут создать замечательное вино».
«Я не знаю, – женщина опустила с плеча корзину с фруктами. – Я всего лишь наложница работника.
Спроси у самого работника».
Женщина была очень мила и пригласила работника.
Он внимательно осмотрел Касабланку:
«Я всего лишь простой наложник приказчицы, — работник ответил с продолжительным печальным вздохом. — Спроси приказчицу, нужна ли молодая, красивая девушка с длинными ногами для выдавливания сока из винограда».
Позвали приказчицу – очень достойную женщину с мягкими формами тела.
«Я всего лишь наложница хозяина, – приказчица ощупала руки и ноги Касабланки.
Касабланка терпеливо улыбалась.
Лишь уголки рта дрожали. – Спроси хозяина, нужна ли ему в хозяйстве очаровательная молодая девушка, которая в чане ногами будет давить виноград».
Пригласили хозяина.
«Я всего лишь муж своей жены, – хозяин прятал глаза. – Всем состоянием владеет синьора.