«Какие прелестные фрукты мы скрывали от вас, достопочтенный Вагнер?» — хозяйка побледнела.
«Две блестящие маслины», – Вагнер не сводил глаз с Касабланки.
Приказчик заметил интерес высокого гостя к ней, поэтому благоразумно скрылся в тени виноградных лоз.
Кто знает: сегодня Касабланка – простая работница, а завтра, может стать госпожой Вагнер.
«Блестящие лучшие прованские маслины на столе», – хозяйка выдохнула.
«Розовые персики с милым пушком», – господин продолжал играть.
«Самые сочные и большие персики перед вами, в корзине, господин Вагнер».
«Спелые канталупы», – Вагнер залился смехом.
Его жизнерадостный смех мне не понравился.
«Ароматнейшие канталупы на серебряном подносе нарезанные кусочками», – хозяйка ничего не понимала.
«Меня заинтриговали целые канталупы, а не разрезанные на кусочки».
«Целые канталупы? — Хозяйка натянуто улыбнулась. – Сейчас вам подадут целые канталупы».
«Я сам к ним подамся, – господин Вагнер обладал отменным чувством вкуса и не меньшим чувством юмора.
Он подошел к Касабланке.
Все сразу прозрели, поняли, о чем он намекал. — Замечательные оливки – это глаза, – кончиками пальцев Вагнер прикоснулся к глазам Касабланки.
Она тихо и мирно улыбалась. – Розовые персики с пушком невинности – щечки этой красавицы. – Пальцы господина переместились на щеки Касабланки. – И, наконец, спелые ладные соразмерные канталупы». – Господин Вагнер жадно накрыл ладонями груди Касабланки.
Груди и так с трудом помещались в узкой блузке.
Даже видны были розовые кружочки.
Но после натиска Вагнера груди девушки вылетели на свободу.
Хозяйка весело рассмеялась.
За ней расхохотались остальные гости и ее супруг.
Отовсюду посыпались неприличные шуточки, намеки.
«Пойдем же моя, ягодка, ко мне за стол», – господин Вагнер провел Касабланку к своему месту.
Тотчас гости отодвинулись, предоставляя место Касабланке.
В одно мгновение она взлетела от простой служанки до фаворитки загадочного всемогущего господина Вагнера.
Я понял, что на этот раз не смогу подстеречь ухажера в коридоре.
У него огромная свита, которая повсюду следует за ним.
Ярость закрыла плотным туманом мои сразу воспалившиеся глаза.
Когда я открыл глаза, то с удивлением обнаружил себя на столе.
На четвереньках я носился из стороны в сторону.
«Буль-Буль взбесился».
«Белый медведь свирепствует».
Все летело на пол: рюмки, бокалы, стаканы, кувшины, вазы.
Работники бросились ловить меня.
Но я швырялся в них вилками, ножами и тяжелыми блюдами.
Кого-то поранил, возможно, что кого-то и убил.
Я набросился на цветы, которые стояли перед Касабланкой.
Начал зубами рвать их.
Затем я теми же зубами, в гневе рвал блузку Касабланки.
Ничто больше не сдерживало ее великолепные налитые полушария грудей.
В последнем рывке мутной ярости я набросился на господина Вагнера.
Перегрыз ему глотку, соскочил со стола и с воем умчался в поля.
Как позже я узнал, Касабланка сразу сбежала.
Она не стала дожидаться, когда ее, за мои бесчинства, повесят на ближайшем тополе.
В ее каморке остались нетронутые вещи и капельки слез.
«Буль-Буль, мерзавец, где ты?
Я знаю, что ты прячешься, но рядом.
Преследуешь меня, жизни мне не даешь». – Касабланка убегала лесными тропами.
По дороге бежать опасно – догонят.
Я под покровом ночи крался за Касабланкой.
Луна высветила ее поразительную красоту.
Касабланка рассталась со своей блузкой и шла оголенная по пояс.
Ее восхитительные груди, которые стали предметом вожделения господина Вагнера, словно смеялись.