— Где-то здесь была свечка и кремень, – Елисафета зашуршала. – Матрос Камбуз хотел нас насиловать при свете свечи.
— Да, при свете свечи намного романтичнее быть изнасилованной, чем в полной темноте, – Ясмина продолжала хихикать. – В темноте не видно – кто и кого.
— Елисафета это ты? – Елисафета спросила с легким напряжением в голосе.
— Я это я, а что ты имеешь в виду, Елисафета?
— Я свечку нашаривала, свечку не нашла, но натолкнулась рукой на низ живота.
Сначала подумала, что – мой.
Затем поняла – нет, не мой низ живота.
— И не мой низ живота, – Ясмина ответила с сарказом. – Наверно, ты, Елисафета, пока я не вижу, тискаешь Мальву.
Больше никого здесь нет.
— Мальва, что же ты молчишь, когда тебя хватают за? – по голосу слышно, что Елисафета не слишком разочаровалась.
В ответ – тишина.
— Мальва, отвечай, когда к тебе ведьма обращается, – Ясмина продолжала иронизировать.
— Ясмина, хватит меня называть ведьмой, – Елисафета сделала вид, что обиделась.
— Но так тебя обвиняли матросы, ведьма.
— Ты нарочно так говоришь, Ясмина.
— Почему нарочно?
— Потому что ревнуешь, что я нечаянно дотронулась не до свечки, не до тебя, а до Мальвы.
— Я ревную?
— Ты ревнуешь, Ясмина.
— Нисколечко тебя не ревную к свечке, Елисафета.
— Не к свечке, а к Мальве ревнуешь.
— Мальва – еще более безжизненная, чем свечка.
— Почему?
— Свечка хоть горит иногда, а Мальва скажет пару слов, да и замолкает без света.
— Так почему же ревнуешь к ней, Ясмина?
— Кто тебе сказал, Елисафета, что ревную?
— Потому что называешь меня ведьмой!
— Не нравится, Елисафета, когда я называю тебя ведьмой?
— Ну, почему же, – Елисафета отвечала после паузы. – Ведьма – это уже титул, звание.
Его заслужить надо.
— Вот ты и ведьма, потому что хватаешь других девушек, – Ясмина тяжело вздохнула.
— Но я же в темноте не вижу.
— А вчера в темноте ты видела, Елисафета.
— Не всегда.
— Когда Луна выходила из-за туч.
— Когда Луна выходила, я увидела тебя голую.
— Елисафета, ты опять меня смущаешь.
— Но здесь Луны нет, Ясмина, и она не выйдет из-за туч, потому что в трюме корабля и туч тоже нет.
— Туч нет, но есть твои руки, которые шарят не там, где нужно.
— А где нужно, чтобы мои руки шарили, Ясмина? – Елисафета проворковала.
— Не знаю, тебе лучше знать, Елисафета, где твои руки должны шарить.
— Ты хочешь, чтобы они нашарили тебя?
— Нет, Елисафета, зачем же ты будешь затрудняться?
— Мне не трудно.
— Нет, Елисафета, у тебя другие интересы.
— У меня интересы?
— Да, ты лучше потрогаешь свечку или Мальву, чем меня.
— Разве это не ревность, Ясмина?
— Пусть называется ревностью.
— Согласна?
— Согласна.
— На что согласна, Ясмина?
— На все согласна, но только, чтобы это все исходило от тебя, Елисафета.
— Странно как-то, – Елисафета тихо зашуршала. – Наверху идет сражение.
Наши жизни на волоске.
— Наша девичья честь на волоске.
— У тебя и у меня там нет волосков, Ясмина.
— Нет волосков, потому что Повелителю нравилось смотреть, чтобы там было гладко.
Но так говорят, что на волоске.
— Я сама сказала, что на волоске.
— Ты первая сказала о волосках, Елисафета.
— Да, жизни на волоске наши, значит, а мы играем в любовь.
— И вовсе не играем в любовь, – Ясмина надула губки, но в темноте не видно. – Для меня любовь – не игра.