Он утолил бы мою жажду, которая огнем терзает меня». – Язык Касабланки пытался проникнуть между моих губ и захватить мой язык.
Но я не позволил девушке добраться языком до моих зубов.
Иначе Касабланка по зубам определила бы, что я не белый медведь, а человек.
Открываться же перед Касабланкой я не хотел, потому что дал слово своим дальним родственникам, которые еще жили, что ни на шаг к ней не подойду.
И это слово я держал, потому что она – сама…
«Белый медведь, сердце твое бьется неистовой канарейкой в золотой клетке.
Я не могу дышать от охватившего меня сладостного чувства.
Неужели это то, что старшие подруги называют любовной лихорадкой или возбуждением?» – Касабланка была очень мила и непосредственна.
Крошечная улыбка дрожала в уголке ее полных налитых губ.
Выглядела Касабланка потрясающе, хотя и взволновано.
«К сожалению, белый медведь, у меня не осталось сухарей для тебя, — моя девушка гордо выпрямила спину. — Обсохнешь и сможешь добывать для нас двоих пищу». — Она пригладила мех на моей мокрой шкуре.
Я поднялся, и как заколдованный, последовал за Касабланкой.
Светало, поэтому Касабланка зашла в первую попавшуюся остерию и попросила пустить ее переночевать даром.
«Работники ваши уже ушли на поля, – Касабланка так объяснила свое желание обойтись без денег, которых, впрочем, у нее и не было. – Комнаты стоят пустые.
И дайте мне мясо, за него я заплачу вечером, если разбогатею: — Касабланка погладила меня по загривку. – Мой белый медведь проголодался.
Правда, он милый, когда обсох?
В глазах не читается интеллект, но зверю интеллекта не надо».
Не знаю, что побудило хозяина расщедриться на шикарный завтрак.
Может быть, хозяин боялся белого медведя.
Или заинтересовался необычным в наших теплых краях зверем.
Или хозяин рассчитывал на благосклонность Касабланки.
Не исключаю, что он надеялся, что Касабланка щедро расплатится вечером.
По крайней мере, мы наелись так, что животы разбухли, как корзины для продуктов.
Мы легли спать: Касабланка на кровати, а мне определила место – на полу.
«Белый медведь, я назову тебя Буль-Буль, потому что ты уморительно булькал в ручье.
У тебя удивительно красивая белая шкура с длинным ворсом и сверкающие глаза». – Касабланка прошептала засыпая.
Я же любовался открытой наготой красавицы.
У меня даже мелькнуло желание пойти наперекор воле умерших родителей и взять Касабланку в жены.
Но через несколько минут желание угасло, и я тоже заснул.
Вечером мы проснулись от топота множества людей внизу.
«Батраки вернулись с полей, – Касабланка сладко потянулась.
Я видел каждую капельку, каждую черточку ее изумительного тела.
Касабланка лежала на боку и не сводила жгучего взгляда с меня. – Буль-Буль, утебя почти осмысленный взгляд. — Девушка засмеялась. – Если бы ты был человеком, то я бы подумала, что ты неприлично рассматриваешь меня».
Мне оставалось в ответ только зло рыкнуть.
Под медвежьим рыком я скрывал свой страх быть раскрытым.
Касабланка обвинила бы меня в непристойном подглядывании.
Она усмехнулась и сошла с кровати.
Одеваться девушка не спешила.
Она голая расхаживала по комнате, выглядывала в окно, присаживалась на кровать и загадочно улыбалась.
Создавалось впечатление, что она хочет, чтобы ее увидели обнаженную.
Но я сразу с негодованием отбросил эту постыдную мысль.
«Буль-Буль, мне приснился загадочный сон, — Касабланка присела на пол рядом со мной и запустила тонкие пальцы в мех на моей накидке. – Во сне я видела себя хозяйкой большого дома.
Слуги с горшками и с легавыми носятся по дому.
Когда встречаются со мной, то низко кланяются.
Я свысока смотрю на всех.