— Ты там это? – В глазах Уайта сверкнули искры.
— Я не дам Сириусу там сделать это, – Елисафета поймала взгляд Уайта. – И ты здесь не балуйся с Добронравой и Мальвой.
Это вам не по карману. – Елисафета величественно поплыла следом за Сириусом.
— Уайт смирный, он муху ножом не обидит, – Сириус провел девушку к соседней невысокой постройке.
Открыл дверь и пропустил Елисафету в полутемное помещение. – Ты не выбирай самую лучшую тунику.
Патрокл заподозрит, что ты украла…
— Не украла, а взяла, – Елисафета всплеснула руками. — Философы знают толк в одеждах.
Роскошные одеяния. – Елисафета с восхищением рассматривала тончайшие туники. – С сожалению, все они очень тонкие, полупрозрачные.
— Патрокл полагает, что одежда не должна скрывать прелестей мужского тела, — Сириус прислонился плечом к стене.
— Я возьму эту, – Елисафета решительно сняла с подставки изящную тунику. — Думаю, что никто не обратит внимания, что Патрокл покупал меня голую, а сейчас я в одежде. – Елисафета натянула на себя тонкую ткань. – Философы не обращают внимания на других, только самолюбуются своими высказываниями.
Тем более, что я – девушка.
Девушка для Патрокла – не то, на что порядочный философ должен смотреть. – Елисафета прокрутилась на одной пятке. — Слишком короткая туника.
— Они все короткие, чтобы не скрывали то, что болтается у нас, – Сириус ладонями прикрыл низ живота. – К тому же ноги у тебя длинные.
— И не болтается у меня ничто.
— И не болтается у тебя ничто, – Сириус согласился.
— Ночью я в этой замерзну, – Елисафета произнесла с сомнением.
— Я приду тебя согреть, – Сириус сказал без сомнения. – Сначала накормим учеников и хозяина, затем приготовим на завтрак изысканное кушанье.
Учитель и ученики постоянно повторяют, что думать о пище это – не эстетично.
Но сами жрут в три рыла, или в восемнадцать рыл, – Сириус вздохнул. – Потом я посещу тебя, чтобы согреть.
— Сириус, не нужно, – Елисафета мягко опустила свою ладонь на руку раба. – У нас с тобой ничего не получится.
— У нас и не должно получаться, потому что мы – рабы.
Мы – животные, – усы Сириуса обвисли. – Мы просто, как животные сделаем это…
— Я не считаю себя рабыней до конца, – Елисафета усмехнулась. – Спасибо, что ты не темнишь и не пытаешься обмануть.
Сделаем, как животные – честно признался.
Я, понимаешь… я не могу…
Ты хороший, отзывчивый, но я не могу с тобой.
— А с кем можешь? С Уайтом? – Сириус вышел из хранилища одежды для учеников и Патрокла. – Я сыт по горло философской болтовней.
Если я прямо тебе говорю, то и ты прямо скажи мне.
— О, нет, Сириус, – Елисафета покачала головой.
— Решила, что я слишком плох для тебя?
— Даже, если бы ты меня похитил и попытался взять силой…
— Тебе нужно, чтобы я тебя похитил?
— Не нужно, и не получится у тебя, Сириус, – Елисафета почти шептала.
— Думаешь, что не хватит сил на тебя, Елисафета?
— Ты не знаешь меня, Сириус, – Елисафета усмехнулась. – Я с детства воспитана защищать себя.
У нас постоянные покушения, интриги.
— Что же ты не уберегла себя от рабства, Елисафета?
— Потому и не уберегла, что все слишком коварные и умные.
Даже за столом, во время милой беседы, каждый думает о том, как подсыпать яд в пищу другого.
Может быть, и не собирается пока отравить, но мысли все равно вертятся – как лучше поразить своего противника.
И противник думает о том же.
Поэтому сохраняется шаткое равновесие.
Ты не был у нас, поэтому не сможешь.
— Собираешься меня отравить? – Сириус засмеялся. — Трави.
Я же раб.
— Не собираюсь, – Елисафета ответила четко.
И тут же воскликнула, когда подошли к столу: – Уайт, ты готовился похитить Добронраву?