— Добронрава, Мальва, прыгайте за мной, – Елисафета развеселилась.
Она не прыгнула в неглубокую воду, а осторожно зашла. – Вода ледяная, но бодрит.
Все равно мыться нужно.
— Елисафета, – Добронрава тихо позвала и показала пальцем на Мальву.
Мальва сорвала пучок душистой травы с цветками и с пучком вошла в фонтан.
— Надо же, к Мальве возвращается память, – Елисафета произнесла колюче. – Даже мочалку вспомнила.
— Это же так прекрасно, – Добронрава выдохнула и ступила в воду. – Ай, холодная.
— Хочешь, чтобы Патрокл и его ученики нагрели для тебя воду в ручье?
— Они изнеженные, сами в термах, наверняка, в теплой воде получают удовольствие, — Добронрава присела.
Подумала, что не очень добро отозвалась о хозяине и учениках, поэтому исправила ошибку: — Я рада, что хоть им хорошо.
— Думай только о себе, Добронрава, – Елисафета произнесла и вздрогнула от прикосновения Мальвы.
Мальва намочила душистые травы и аккуратно водила по спине Елисафеты.
Добронрава приложила пальчик к губам.
Намекала, чтобы Елисафета не разрушала новое, что появилось в Мальве.
Елисафета чуть заметно кивнула и ожидала, что будет дальше.
Мальва тем временем растирала природной мочалкой спину Елисафеты.
Без заминки рука с травой опустилась ниже.
Мальва провела мочалкой по попке Елисафеты.
Затем без эмоций – между ног.
Спустилась к коленям и омыла ноги Елисафеты.
После этого Мальва вышла из фонтана, нарвала новой травы и приступила к мытью Добронравы.
— Не надо, спасибо, ты очень добрая, Мальва, я сама вымоюсь, – Добронрава покраснела от смущения.
На этот раз Елисафета приложила пальчик к губам.
Из глаз Елисафеты летели веселые искры.
Мальва провела травами между ног Добронравы.
— Добронрава, тебе холодно? – Елисафета спросила с полуусмешкой.
— Холодно, – Добронрава прошептала.
Голос ее стал хриплый.
Румянец на щеках виден даже в сгущающейся темноте.
— То-то я вижу, как от холода твои соски затвердели, а груди округлились, – Елисафета засмеялась.
— Да, от холода, – Добронрава поднялась на дрожащих ногах: — Спасибо, Мальва за твою доброту.
— Она не ответит, видно по глазам, – Елисафета вглядывалась в бездонные очи Мальвы. – Мальва все еще далека от нас: от людей и от всего.
— Но как же она нас? – Добронрава запнулась о вопрос.
— Когда очнется, и, если очнется, то сама ее спросишь, – Елисафета вышла из фонтана.
Добронрава подождала, пока Мальва сама себя вымоет.
Когда Добронрава ввела девушку в комнату, Елисафета уже расположилась на своей лежанке.
— Добронрава? – Елисафета спросила тихо.
— Да, Елисафета.
— Ты можешь спать, как тебе хочется, хоть одна, хоть с Мальвой, но ко мне не приближайтесь, – в голосе Елисафеты дрожало напряжение.
— Не понимаю, о чем ты, Елисафета? – Добронрава искренне удивилась.
— Я уже говорила, что люблю только Ясмину.
— Любишь, – Добронрава опять не понимала. – Причем здесь спать и любить?
Почему я должна приближаться к тебе?
Сон – величайшее счастье.
И нужно спать спокойно, чтобы он не прерывался
— Вот и спите спокойно, – напряжение в голосе Елисафеты сменилось тихим спокойствием. – Доброй ночи, Добронрава.
— Спокойной ночи, – Елисафета, – Добронрава подвела Мальву к ее лежанке.
Сама Добронрава выбрала себе самую неудобную постель.
Но Добронраву не смущали неудобства.
Она закрыла глаза и вспомнила время, когда беззаботно бегала по лугу и спала в шалаше из палочек.
Всю ночь одуряющий аромат луговых трав и земли будоражил, взывал к лучшему.
«Все потому, что раньше люди были добрее, – Добронрава повернулась на правый бок. – Сейчас люди тоже добрые, но не так добрые, как были раньше.