Доброта стала другая, более жесткая и открытая. — Девушка улыбнулась.
Со стороны лежанки Елисафеты послышался шорох. – К Елисафете подбираются мыши? – Добронрава сжалась в комок.
Первым желанием было – броситься на помощь Елисафете.
Но шорох сменился равномерным звуками, и Добронрава передумала вскакивать с постели. – Может быть, не мыши?
Почему мыши дожны иногда хлюпать?
Елисафета вспоминает Ясмину и хлюпает носиком?» — Добронрава почти угадала.
Елисафета вспоминала Ясмину.
Когда воспоминания достигли пика, Елисафета изогнулась.
Протяжный стон боли вырвался из ее груди.
Вихрь воспоминаний подхватил Елисафету, закружил.
И вырвался огненной лавой.
— Ясмина, – затем все затихло.
Через минуту Елисафета хрипло произнесла: — Ясмина, как ты могла, подлая, бросить меня?
Зачем?
«Елисафета страдает, ей плохо, – Добронрава сжала зубы. – Но, если я начну ее утешать, то ей станет еще хуже». – В смятении чувств Добронрава заснула.
Снился Добронраве все тот же цветущий луг.
По траве бегали пузатые, как кувшины, щенки волка.
Заснула и Елисафета.
Ей не снился цветущий луг.
Приснился девушке ледовый дворец.
Он похож на замок ее дяди – лорда Мальборо.
Только замок лорда из камня векового, а дворец во сне – изо льда.
«Елисафета, ты выбралась из рабства, и снова попала в рабыни», – лорд Мальборо с усмешкой смотрел во сне на Елисафету.
Елисафета обнаружила, что стоит перед дядюшкой совершенно обнаженная.
«Не вашими ли усилиями, дядюшка, я оказалась в рабынях»? – Елисафета дерзко ответила всемогущему лорду.
«Все имеет свою цену, Елисафета, – лорд не стал отрицать. – В рабстве ты еще живая, а здесь…
Здесь у тебя слишком много врагов».
«То есть мне оказали величайшую милость, потому что продали в рабство, а не оставили умирать дома от руки врага?»
«Надеюсь, что с тобой не все в порядке, Елисафета», – тонкий юмор дядюшки Мальборо.
«Я не уверена, что я знаю, кто я и зачем я, – Елисафета с трудом проговорила.
Ледяной замок медленно замораживал.
Губы уже плохо слушались. – Тебе следует поставить в замок лишний камин».
«Чтобы сжигать непокорных ведьм? – лорд Мальборо встал с ледяного трона и пошел к Елисафете. – Если ты сейчас спишь, Елисафета, то ты знаешь все», – лорд Мальборо обжег Елисафету ледяным дыханием.
«Ничего не знаю, и не понимаю тебя, дядюшка», – Елисафета недоумевала.
«Тогда ты еще не готова, Елисафета», – лорд развернулся на высоких каблуках и направился к выходу из зала.
«Дядя, я замерзну», – Елисафета стучала зубами во сне.
«О тебе позаботятся, Елисафета», – лорд не оглянулся.
«Позаботятся убийцы?» — Даже во сне Елисафета смогла съязвить.
Лорд не ответил, но вместо него вошли две девушки со светильниками.
Она девушка – вылитая Добронрава, а вторая – Мальва.
Елисафета с трудом узнала Мальву – так она изменилась.
Взгляд Мальвы уже не потусторонний, не пустой, а осмысленный.
Елисафета заглянула в ее глаза и чуть не утонула.
Глаза Мальвы затягивали, словно в омут, в водоворот.
Это не недобрый взгляд, но и не добрый.
Просто внутренняя сила взгляда.
Елисафета попятилась и смогла выйти из зоны притяжения.
Свечи в светильниках небольшие, но жар их ощущался на расстоянии.
«Вам не горячо? — Елисафета спросила Добронраву. – Огонь слишком ярок.
От ваших свечей плавятся стены ледяного замка».
«От наших свечей плавятся не только стены, но и сердца», – Мальва произнесла удивительно мелодичным голосом.
Он, как и взгляд Мальвы, притягивал, заманивал.
«Вы можете плавить друг дружку, но не меня, – во сне Елисафета изогнула губы в улыбке. – Но и за то, что согрели свечами, спасибо вам.