Ты расслабилась, потому что двоим нам стало теплее.
Но недостаточно.
Тогда я вспомнила, как в морозы люди спасаются от ледяной смерти.
Нужно раздеться донага, прижаться друг к другу и накрыться одеждой.
Так намного теплее, чем прижиматься одетыми.
— Мудрое решение, я знаю об этом способе нагревания, – Елисафета кивнула головкой.
— Знаешь? – Добронрава встрепенулась. – Значит, ты не сердишься на меня?
— Сердиться – это значит думать о тебе, тратить на тебя время, – Елисафета пыталась натянуть короткую тунику дальше на ноги, но туника не скрывала даже бедер.
— Ты была в тунике, раздевать тебя я не решилась.
Но все равно, нам стало тепло, и я засыпала, – Добронрава улыбнулась. – Я хотела уйти утром, чтобы ты не заметила, как я тебя согревала обнаженная.
Мне так стыдно было раздеваться.
— Стыдно? – Елисафета застучала зубами. – Стыдно, это похвально.
— Вдруг, я услышала шорох – Мальва поднималась.
Я заинтересовалась, потому что Мальва обычно спокойная.
Может быть, она встала прогуляться в парк?
Но Мальва подошла к нам, сняла с себя одежду и прилегла скромно с другой стороны от тебя.
— Скромно? – Елисафета засмеялась.
— Очень скромно, – Добронрава была серьезна. – Ты в тончайшей тунике оказалась между двух нас обнаженных.
Но твоя одежда настолько тонкая, что ты казалась голой.
— Без подробностей, Добронрава.
— Мальва прижалась к тебе и сразу же заснула.
Вскоре и я заснула в тепле.
Мне снилось, что меня лижет волчонок.
Проснулась, а, оказалось, что не волчонок лижет, а – Мальва. – Добронрава споткнулась о свой рассказ и умудрилась покраснеть еще сильнее.
— При этом ты очень страстно и охотно отвечала на поцелуи Мальвы, – Елисафета не смеялась.
— Я это не знала, – Добронрава вытерла слезы. – Для меня это оказалось полной неожиданностью.
Зачем Мальва перелезла через тебя и целовала меня?
Почему я отвечала на ее поцелуи?
Может быть, это место заколдовано?
— Я бы не была удивлена, что вся атмосфера философской школы Патрокла пропитана поцелуями, – Елисафета зевнула. – Но от тебя, Добронрава, я не ожидала подобного.
— Я сама от себя не ожидала и сама от себя не хочу, – Добронрава растирала ладошками щеки. – Мне не нужна противоестественная любовь.
— Что теперь мне делать, самой безобидной среди вас? – Елисафета хлопала себя ладошками по бокам. – Вы во сне можете зарезать.
— Зарезать? Совершить недоброе? – Добронрава распахнула глаза и вскрикнула в ужасе.
— Одна целуется, другая отвечает на поцелуи во сне, так и до ножа дойти нетрудно, – Елисафета кивнула.
— Я боюсь, – Добронрава задрожала. – Свяжи меня и Мальву на ночь, чтобы мы ничего плохого не наделали.
— Ну, свяжу я вас, – Елисафета внимательно смотрела на самоотверженную девушку, которая согласилась, чтобы ее связали, лишь бы она, Елисафета, не волновалась и не переживала. – Дальше что?
— Дальше – спи спокойно.
— Я опасаюсь, что ночью заявятся Уайт и Сириус, – Елисафета растирала руками тело.
Оно покрылось мурашками холода.
— Тебе холодно, – Добронрава сделала движение к Елисафете.
— Видишь, что холодно, – Елисафета отшатнулась от порыва Добронравы. – Что ты ко мне движешься.
— Я разотру тебя, – Добронрава улыбнулась, – чтобы тебе стало теплее.
— Нет уж, я померзну одна, – Елисафета решительно выставила перед собой руку.
— А, если Уайт и Сириус? – Добронрава задрожала, но на этот раз от страха.
— Уайт и Сириус не станут терять время на поцелуи, – левая половинка рта Елисафеты приподнялась. – Они сразу перейдут к делу.
— К какому делу? – Добронрава округлила губки.
— Ладно, Добронрава, я придумала, — Елисафета тяжело вздохнула. – Мальва спит.
Стащить ее и перетащить на ее лежанку мы не сможем.