«Елисафета, ты говоришь, что я не стою и дирхема?» — Глаза Ясмины налились слезами.
«Да, ты первая сказала, что цена мне – один дирхем, – Елисафета отрезала безжалостно. – Поэтому я ответила, что ты не стоишь и дирхема.
За меня устроили драку, предлагали разные цены, и в конце твой Соломон отдал меня за тысячу триста дирхемов».
«Тысячу триста дирхемов? – Ясмина вскрикнула. – На эти деньги можно купить гарем прекрасных девушек или юношей».
«Не веришь, Ясмина?»
«Как ни странно, теперь верю, – Ясмина нежно улыбнулась. – Я не стою и дирхема, как ты решила, но ты бесценна.
Честно говоря, я бы отдала за тебя все деньги».
«Ты так говоришь нарочно, потому что во сне, – Елисафета буркнула.
Сердце Елисафеты начинало оттаивать. – Я, действительно, страдаю оттого, что ко мне пристают мужчины.
Не от их отсутствия страдаю, а от их назойливого внимания.
Рабы Сириус и Уайт собирались навестить меня ночью.
Поэтому я сплю и прислушиваюсь во сне.
Сон мой чуткий»
«Я бы отдала за тебя все свои богатства, Елисафета, но ты их промотаешь со своими Сириусом и Уайтом, бесстыдница, – Ясмина отомстила за то, что Елисафета упомянула о мужчинах.
Тонкая грань дружбы во сне распылилась. – Только и думаешь о мужиках и об интригах.
Даже в рабстве оказалась для того, чтобы разгуляться». – Последние обвинения были совершенно нелепые.
Но в гневе ревности девушка может не только сказать, но и сделать.
«Ты считаешь, Ясмина, что я нарочно продалась в рабство через твоего любимого, тобой обожаемого жениха Соломона, чтобы распутничать в рабстве? – Елисафета спросила тихо. – Не меряй меня своей меркой.
Я не распутница, как ты.
Ты набросилась на своего жениха.
Я уверена, что приглядываешь себе любовника среди конюхов».
«Я? Я? – Ясмина отшатнулась от зеркала. – Да как ты смеешь?»
«Ты забыла добавить – рабыня».
«Что?»
«Ты должна была сказать – «да как ты смеешь, рабыня», – Елисафета торжествовала. – Греешься около своего богатого отца, свободная, уже без оков рабства, а меня загнала в плен».
«Я тебя не загоняла в плен», – Ясмина сжала губы.
«Конечно, конечно, так я тебе и поверила, – Елисафета расхохоталась. – Все ты нарочно придумала.
Договорилась с отцом и женихом, чтобы тебя, якобы похитили.
Предстала передо мной жертвой».
«Когда я могла договориться с отцом и Соломоном, если мы были все это время разговора вместе с тобой?»
«Подобные тебе хитрые бестии всегда найдут возможность предать подругу», – Елисафета резала по живому.
«А подобные тебе интриганки всегда найдут возможность очернить друзей и подруг, – Ясмина воскликнула. – Поэтому я все время боялась повернуться к тебе спиной, потому что ты могла в любой момент всадить мне нож в спину».
«Ты? Ты подозреваешь, что я подлая? – Елисафета набрала полные легкие воздуха. – Ты сама – подлейшая из подлейших».
«Ты спишь с учителем школы философов Патроклом.
Со всеми учениками и рабами, и рабынями спишь бесстыдно, Елисафета».
«Откуда тебе известно, о школе философов?
Соломон рассказать не мог, не доплыл еще до тебя, чтобы предаться с тобой подлой гадкой грязной любви».
«Ха, откуда я знаю? – Ясмина расхохоталась. – Мы же во сне, Елисафета.
Во сне все умные и деловые».
«Ты называешь меня подлой распутницей, хотя я повода не давала, – Елисафета скрипела зубами. – Ты обвиняешь меня в том, что мне противно, и чего не могло быть.
Знаешь, кто ты после этого, Ясмина?»
«Знаю, я – порядочная легко ранимая девушка. – Ясмина демонстративно повернулась спиной к зеркалу. – А ты держишь против меня нож в руке.
На, бей меня ножом в спину, подлая развратница».
«Я – подлая развратница?» — бешенство вскипело в Елисафете.
Волна ярости подбросила ее.
Елисафета рванулась… и проскочила сквозь зеркало.