— Вот тебе кнут, – Соломон не освободил раба, но снял с него веревки на ногах.. – Если кто не понравится, то сразу – бей.
— Нас нельзя бить, мы же – товар, – Елисафета сразу же отозвалась.
Не могла строптивая девушка сидеть спокойно.
Даже в плену нужно было плести интриги. – Вы же сами говорили, Соломон.
— Бить так, чтобы следов не оставалось, – Соломон указал рабу.
— Может быть, лучше не кнутом, а придушить руками? – опытный пират раздумывал над методами усмирения себе же подобных и девушек.
— Придушить? – Соломон загибал пальцы. – Я не представляю, какую выгоду можно извлечь, если придушить.
В подобном состоянии придушенная жертва… — Соломон удалился, бормотал под нос.
— Жаль бесцельно прожитых в рабстве дней, – Елисафета опустилась на доски.
Веревка потянула Добронраву. – Я бы столько смогла совершить, столько интриг закрутила бы…
— С тобой не случилось ничего, о чем нужно беспокоиться, – Добронрава оказалась на коленях Елисафеты. – Извини, но по-иному не получается, веревка мешает. – Добронрава начала оправдываться.
— Очень правильно, что ты сидишь на моих коленях, – Елисафета прошептала. – Поверни попку чуть вправо.
Так. Так ты загораживаешь меня от Соломона и стражников.
— Тебе это надо? – Добронрава улыбнулась.
— Что мне надо?
— Чтобы я сидела на тебе и вертела попкой?
— Не понимаю, о чем ты.
— Все знают, как вы с Ясминой дружили.
— Я люблю Ясмину, – Елисафета ответила спокойно. – И она любит меня.
— Я бы так не смогла, – Добронрава вздохнула.
— Что не смогла бы?
— Так не смогла.
— Объясни.
— Ну, так с подругой.
— Что как с подругой?
— Ну, так как вы.
— Что, как мы?
— Ты сама понимаешь, Елисафета.
— И что же тебя пугает, добренькая Добронрава?
— Это не мое, – Добронрава мягко улыбнулась. – Прости, что разочаровываю тебя.
— Ты разочаровываешь меня?
— Да, Елисафета.
Ты же хочешь, чтобы я сидела на тебе и вертела попкой.
Но я не могу, хотя мне тебя жалко.
Я рада бы помочь, но не могу.
— Ты дура, Добронрава, – Елисафета усмехнулась. – Мне нужна только Ясмина, ну, и, если в подробностях, то и только ее попка.
Я же сказала, что я люблю ее.
— Тогда зачем? – Добронрава округлила глаза.
— Что зачем?
— Просишь, чтобы я вертела на тебе попкой?
— Чтобы я сняла свое кольцо, и никто бы не заметил, – Елисафета начала ворочаться.
— У тебя кольцо, Елисафета? – Добронрава спросила тихо.
— Да, очень дорогое и важное для меня кольцо, – снова Елисафета крутилась. – Я голая.
В каюте капитана я сжала пальцы в кулак, поэтому кольцо никто не заметил.
Когда девушка голая, то редко смотрят на ее пальцы, – Елисафета напряглась. – Но перед продажей обязательно нас осмотрят с пристрастием.
Я не хочу, чтобы мое кольцо отобрали.
Спрячь его у себя.
— Елисафета, доверишь мне свою драгоценность? – Добронрава особо не удивилась.
— Ты всех жалеешь, Добронрава, пожалеешь и меня.
— Но куда же я спрячу твое кольцо?
— У тебя хоть какая-то одежда, Добронрава.
— Но ее снимут с меня перед продажей.
— Может быть, и не снимут, это Порт Каир.
— В прошлый раз покупатели рассматривали рабынь голых.
— В Порт Каире другие правила и другие покупатели.
Повелителя из дворца в Порт Каире не будет, – Елисафета произнесла уверенно.
— Может быть, ты спрячешь кольцо во рту, или в волосах? – Добронрава предложила.
— Рот и зубы осматривают, волосы ощупывают, – Елисафета покачала головой. – Там не спрячешь.
И нельзя мое кольцо держать во рту.
На кольце острый шип, а под бриллиантом – яд.