— Метла, ты забыла метлу, рабыня, – Кафка догнал Елисафету и всучил ей метлу.
— Кафка, ты все подмечаешь, – Патрокл снисходительно смотрел на Елисафету, как на овечку.
— Патрокл, – Елисафета произнесла почти по слогам. – Метла, Кафка. — Девушка взяла в руки метлу.
Медленно подняла глаза. – Метла, Кафка. – На этот раз с метлой Елисафета продолжила движение.
Патрокл не подгонял ее, не заставлял мести.
«Я просто иду с метлой, но не работаю.
Разве это уже не достижение для рабыни? — Елисафета усмехнулась. – Все начинается неплохо.
Но скоро я надоем всем со своими: Сириус, Уайт, Кафка, учитель.
Все должно нарастать.
Но как из моих коротких предложений в одно слово получить большие деньги на учебу у Кассандры.
Деньги – это испытание для меня на этом уровне. – Елисафета от наступающей жары укрылась в беседке, увитой плющом. – Мне остается только ждать».
— Рабыня, – через пять минут послышался тихий голос Лукреция.
«Всего лишь пять минут ждала, это – успех, – Елисафета возликовала.
Но не ответила юноше. – Главное – не переиграть».
— Рабыня, – Лукреций зашел в беседку и остановился перед Елисафетой.
— Я – Елисафета, – девушка смотрела в глаза юноши.
— Пусть Елисафета, – юноша произнес торопливо. – Хотя, конечно, я не привык называть рабынь по именам.
Для меня все рабыни – одинаковые. – Лукреций ждал ответ от Елисафеты.
Не зря же он прибежал в беседку.
Но Елисафета молчала.
— Спросила, что мы сделаем, Елисафета, – Лукреций выдавил из себя имя девушки. – Что ты имела в виду?
— Как ты думаешь, Лукреций?
— Я думаю, что ты коварная, Елисафета, – Лукреций опять не дождался ответа, которого и быть не могло. – Я расскажу тебе, как моя семья любит меня.
Ты поймешь, что никакое коварство не пробьет любовь моих родных ко мне. – Лукреций перевел дыхание. – Я не соблазняюсь девушками, тем более рабынями.
Условия, в которых я жил и живу иные.
Мой отец – богатый и именитый ювелир и купец.
Наши корабли бороздят просторы океанов. – Лукреций гордо выпятил грудь.
Елисафета молча смотрела ему в глаза. – Когда мне исполнилось пятнадцать лет, ко мне в атриум пришел мой дядя Вахтанг: — «Лукреций, – дядя Вахтанг присел рядом со мной на мраморную доску. – Я не скоро умру, но выслушай добрые советы от своего дяди, пока я в уме».
«Дядя, я думал, что ты уже умер», – я честно признался.
«Лукреций, подобными словами ты не расположишь к себе мужчину», – дядя Вахтанг сдвинул густые брови.
«Зачем я должен располагать к себе мужчину?» — я удивился.
Часто резвился с рабынями, но о рабах мужчинах не думал.
«Кого же еще располагать, как не мужчину? — дядя Вахтанг расхохотался. – Я не собирался умирать, но ты меня уморишь. – Дядя тыльной стороной ладони вытер слезы смеха. – Я тебе оставлю четыре завета.
Если будешь их выполнять, то окажешься в раю.
Первый мой завет: каждый раз, когда сядешь за стол, то требуй вина анжуйского.
Второй мой совет: каждое утро чисти свои красные туфли.
Третий завет: если забеременеет твоя рабыня, то сразу уходи от нее.
Четвертый завет: когда все это исполнишь, то приходи на овчарню.
С потолка свисает крюк для подвешивания туш.
Вешайся на нем».
«Твои советы не так уж плохи, дядя Вахтанг, – я рассмеялся. – Особенно хорош совет, чтобы я бросил забеременевшую рабыню».
Вскоре дядя Вахтанг пропал в горах.
Я решил, что он умер, а иначе быть не могло.
С того дня я стал выполнять его заветы.
Каждый раз, когда садился за стол, то требовал выдержанное сортовое вино анжуйское.
Каждое утро начищал свои красные туфли.
Когда моя рабыня забеременела – неизвестно от кого, то я продал ее на невольничьем рынке.
На анжуйское и щетки для обуви я истратил все свои денежные накопления.