— Тогда между ног – у тебя или у меня, между ягодиц? – Добронрава снова предложила и нисколечко не смутилась.
— Между ног нам будет заглядывать каждый покупатель, – Елисафета снова вертелась: — Кольцо не снимается.
Словно почувствовало, что я хочу с ним расстаться на время.
Не хочет покидать хозяйку.
— Если я спрячу кольцо у себя, а нас продадут разным хозяевам?
— Твоя правда, Добронрава, – Елисафета изогнулась. – Но все равно, помоги мне снять кольцо.
Я одна не могу со связанными руками.
— С удовольствием помогу тебе, Елисафета, – Добронрава наклонилась.
— Руку просунь между веревок.
— Елисафета, мне неловко.
— Просовывать руку не получается?
— Неловко, что ты подо мной голая ерзаешь.
— Это ради кольца, для дела.
— Разве что для дела.
— Да, для дела, а не потому и не для того.
— Тогда я просуну руку, а ты приподнимись, – Добронрава старалась помочь.
Корабль качнулся на волне.
Он еще не отошел от большого корабля.
Добронрава упала сверху на Елисафету.
Елисафета изогнулась, чтобы освободиться.
Часть веревок сползли с ног Елисафеты.
Елисафета согнула ноги в коленях.
Добронрава оказалась бедрами между ног Елисафеты.
В этот момент по палубе большого корабля проносили ковер, с замотанной в него Ясминой.
Взгляды Елисафеты и Ясмины встретились.
Ясмина забилась в ковре.
В ее глазах плескалось море печали и безысходности.
Но тут же появились волны бешенства.
Ясмина с ненавистью смотрела на Елисафету и Добронраву.
Лицо Ясмины покраснело от гнева.
— Нехорошо-то как получилось, – Елисафета произнесла через несколько секунд, когда извивающуюся, бьющуюся в ковре Ясмину унесли.
— Что нехорошего, если кольцо мы сняли, – Добронрава слезла с Елисафеты.
— Нехорошо, что в этот момент, когда ты ерзала по мне голой, Ясмина заметила нас.
Представляю, что она подумала.
Только что я рассталась с ней.
Попала в новое рабство, и тут же забавляюсь с другой девушкой.
— Но это же неправда, – Добронрава покраснела.
— Конечно, неправда, но как я объясню это Ясмине, – Елисафета произнесла с невыразимой горечью. – Она подумает, что я…
— Мне так жаль твою Ясмину, – глаза Добронравы заполнились слезами. – У вас яркая, хотя и непонятная мне, любовь.
И тебя жалко, Елисафета.
— Жалко – в попе у пчелки, – Елисафета ответила нарочито грубо. – Теперь кольцо нужно мне в попу запихивать.
— Это ужасно, Елисафета, – Добронрава приложила ладошку к губам.
— Не бойся, я не попрошу тебя, – Елисафета скривила губы. – Не хватало еще, чтобы Ясмину в ковре понесли обратно, и она увидела бы, как ты раздвигаешь мои голые ягодицы и просовываешь между них…
— Прекрати немедленно, Елисафета, – Добронрава вздрогнула. – Я всегда буду помогать тебе, но при этом…
Даже в попу… кольцо…
— При этом, при том, – Елисафета передразнила. – Помешалась ты на попах, Добронрава.
— Я? – Добронрава обиделась. – Это ты…
Но мне тебя жаль, поэтому я соглашусь с любыми твоими обвинениями.
— В ухо, в ухо засуну, – Елисафета наклонилась и с трудом пошевелила рукой.
Вложила кольцо в ухо бриллиантом внутрь. – В уши редко кто заглядывает голым девушкам.
Волосы будут закрывать.
— А, если все же покупатель полезет в ушко? – Добронрава немного успокоилась, потому что отпала необходимость прятать кольцо в другом месте на теле Елисафеты.
— Если полезет в ухо, то я отвлеку покупателя чем-нибудь, – Елисафета присела.
— Елисафета, если не ошибаюсь? – Соломон появился, словно тень.
— Соломон, если не ошибаюсь, – Елисафета в последний момент тряхнула волосами и скрыла кольцо в ушной раковине.