И, когда за Фридой пришли, и обнаружили под подушкой ожерелье, она сбежала.
Вот уже два года, как она скитается.
В розыск её не объявили, видимо, следователь тот был куплен дядей девочки.
- В мире так много плохих людей, - прошептала Фрида, подбирая крошки с тарелки.
- Вот неправда, - зашлась я праведным гневом, - хватает всяких. И хороших, и плохих. Просто тебе на жизненном пути повстречались плохие люди, но я восстановлю справедливость.
- Как? – тихо спросила Фрида.
- Я что-нибудь придумаю, - воскликнула я, и посмотрела на часы, - ты будешь жить у меня. Я сделаю тебе документы, определю в школу.
- Но зачем вам это?
- Я люблю помогать людям, - улыбнулась я, - это счастье, когда видишь счастливые лица, и знаешь, что это сделал ты. А ещё, может, я сама попаду в неприятную ситуацию, и мне
кто-нибудь поможет.
- Вы такая добрая, - прошептала Фрида, и вдруг расплакалась.
- Ой, ты чего? – испугалась я.
- Моя мама так же говорила, - всхлипнула Фрида, - она твердила мне, что надо помогать людям. Добро, оно, как и зло, возвращается бумерангом, и сполна.
- Твоя мама была очень мудрой, - вздохнула я.
Накормив девочку, я повезла её домой. Миновала шлагбаум, притормозила около особняка, и Фрида, выскочив из машины, ахнула.
- Вы тут живёте?! Боже мой! Как красиво!
- Пойдём, - я взяла её за руку, мы поднялись по ступенькам на крыльцо, и нажала на звонок.
- Ой, Викуля, это ты, - открыла нам дверь Анфиса Сергеевна, моя свекровь, а именно, бабушка Максима. Её взор устремился на Фриду, и она вопросительно на меня посмотрела.
- Нужно выделить Фриде какую-нибудь комнату, - сказала я, - я вам потом всё объясню.
Анфиса Сергеевна кивнула, но вид у неё был брезгливый. Она отвела Фриду наверх, приготовила ей ванну, вылив туда три бутылки пены для ванн, а я выкинула её одежду.
- Какой у тебя размер? – спросила я, заглядывая в ванную.
Фрида в этот момент бултыхалась в пене, которая огромной шапкой покрывала ванну. Она вынырнула, и я увидела, что её волосы, которые мне вначале показались мышиного цвета, на самом деле красивого золотистого цвета.
- У меня? – задумалась Фрида, - в нормальной жизни был сорок восьмой, но сейчас я похудела.
- У меня что-то было сорок шестого, - вспомнила я, и пошла делать налёт на свой шкаф.
Я очень люблю красивую одежду, и делаю регулярные налёты на лучшие бутики Москвы. Продавщицы знают меня, как облупленную, у них есть мой контактный телефон, и, когда появляется новая коллекция, я мгновенно об этом узнаю.
В одежде я предпочитаю яркие вещи, и вкус у меня, как мне многие говорят, отвратительный.
Маменька, когда я появляюсь ей на очи в алой, кожаной, умопомрачительно короткой юбке, модели клёш, начинает икать. Ещё больше её шокирует, что к этой юбчонке я одеваю
сетчатые колготки, зелёные туфли, и розовый кожаный плащ в
сердечки.
Может, я в чём-то ненормальна, мне все говорят, что я неординарная личность, но, сколько людей, столько и мнений.
Сумасшедшие, это те, кто бьётся головой о стенку, но, впрочем, есть и тихое сумасшествие.
А все артистки, между прочим, несколько ненормальны.
Что касается вещей, то шкаф у меня ими забит до отказа, и, открыв сейчас дверцу, я отскочила. Из недр шкафа мне на голову свалились туфли.
Уф! Как длинноносые лодочки на умопомрачительной шпильке оказались среди маек?
Впрочем, что ещё ждать от любительницы коньяка и мартини? Мы с Максом часто ходим на всякие тусовки. Ни он, ни я терпеть не можем всяческие сборища подобного типа, но я бизнесвумен, и мне постоянно приходят всевозможные приглашения.
Я, как могу, отклоняюсь от этого, но иногда мне всё же звонит сестра, и я отправляюсь на очередное сборище.
На вечеринках я скучаю, и потому тут же начинаю наливаться
шампанским, которое, кстати, очень люблю, коньяком и мартини.
И потом, по пьяному делу, запихиваю одежду, куда попало.
Засунув туфли на место, я стала рыться в вещах. Так, а это что такое? Какой интересный костюм. Что-то не припомню, где и когда я его покупала.
Вскоре я нашла подходящие вещи, совсем новые, ещё в упаковке. Совершенно новое бельё, несколько ночнушек, которые не ношу из-за цвета. Они белые, а, если спишь с мужчиной, лучше надевать сексуальное бельё.
Подхватив вещи, я понесла их в комнату Фриды. Она уже была там, расчёсывала свои золотистые волосы.
- Я принесла тебе вещи, - сказала я, и положила упаковки на кровать, - как ты тут?
- Спасибо, вы такая добрая, - подняла на меня Фрида зелёные глаза, - может, вам чем-нибудь помочь надо? А то я неуютно себя чувствую.
- Не заморачивайся, - улыбнулась я, - ты теперь будешь членом семьи. Я оформлю опекунство над тобой. Скоро приедет мой
муж, и мы обсудим эту проблему.
- Хорошо, - кивнула Фрида.
Я спустилась вниз, и налила себе кофе. Анфиса Сергеевна тут же задала вопрос в лоб, что это за девочка, и, выслушав, заахала.
- Бог ты мой! – воскликнула она, - бедная девочка. Сколько выпало на её долю. Но согласится ли Макс? Ну, чтобы удочерить Фриду?
- Не знаю, - вздохнула я, помешивая ложечкой кофе, - но я надеюсь на его доброту.
- На чью доброту ты надеешься? – услышала я голос любимого. Макс, в джинсах и светлом свитере, вошёл на кухню. Он ласково поцеловал меня, и сел за стол.
- Меня кто-нибудь накормит? – с улыбкой спросил он.
- Накормит, - кивнула я, и подмигнула Анфисе Сергеевне, - сытый зверь менее страшный.
- Ты это о чём? – посмотрел на меня Максим.
- Ешь, - я поставила перед ним тарелку с отбивными, и рассказала о Фриде.
Макс молча ел, слушал меня, потом положил вилку, и задумался.
- Я, конечно, не против, чтобы удочерить девочку, просто так, по доброте душевной.
- Аллилуйя! – вскричала я, - а как насчёт её имущества?
- Подумать надо, - вздохнул Макс, - нужно узнать, как они вообще это сделали. Всю подноготную. Вот ты этим и займёшься, - кивнул он мне, а я чуть кофе не подавилась.
- Ты что? – ахнула я, - ты же не любишь, когда я копаюсь в этом.
- Не люблю, - кивнул Максим, и рассмеялся, - но, по крайней мере, я буду в курсе, чем ты занимаешься, а не порешь горячку в тайне от меня.
Мы засмеялись, и вдруг услышали у двери робкое покашливание. Это была Фрида, умытая, в маечке от « Прадо », и смущённая донельзя.
- А это и есть Фрида? – улыбнулся Максим.
- Да, проходи. Садись, - пригласила я девочку, - ты голодна?
- Нет, - мотнула она головой.
- А кофе с пирожными будешь?
От кофе с пирожными она не отказалась. Я вынула из
холодильника коробку, и выложила пирожные на блюдца.
- Фрида, - воскликнул Максим, - давай-ка всё сначала, и поподробнее. Как твой дядя сумел отнять у тебя имущество?
- Он адвокат, - вздохнула девочка, - не знаю, как он это сделал. Он, правда, давал мне что-то подписывать...
- Что именно?
- Не знаю. Я тогда в таком шоке была, не могла поверить, что родителей больше нет. Я тогда подписала бы даже договор с дьяволом о продажи души, и не заметила бы.
- Н-да, - пробормотал Максим, и слишком энергично взмахнул рукой, метнув кусок мяса прямо в блюдце с молоком моей кошки. Молочные брызги окатили Маняшку, дотоле мирно пьющую молочко. Она ошарашено посмотрела на молоко, тряхнула мордочкой, потом обнюхала мясо, и вцепилась в него зубками.
- Я не понимаю, - воскликнул Максим, - как они могли продать имущество несовершеннолетнего ребёнка? Как? Продать от имени Фриды они тоже не могли, ведь по закону совершать подобные сделки человек может по достижению восемнадцати лет.
- Они опекуны... – пискнула я, но Максим меня перебил.
- Ну, и что? – воскликнул он, - всё равно они не имели право продать имущество ребёнка. Это невозможно.
- Но как-то они всё же это сделали, - пробормотала я.
Утром, едва проснувшись, я выяснила у Фриды адрес, где она жила, и поехала туда. Едва увидев дачу, которая должна принадлежать девочке, у меня челюсть уехала куда-то в бок.