— Именно!
— Ну, есть оно у меня, примерил колечко с дурру, не подумав, потом двое суток в себя приходил.
— Двое суток!? Да даже лучшие из древних после инициации отлёживались не менее декады под присмотром опытных врачей и наставников, а ты говоришь о двух сутках. Как тебе удалось его использовать?
— Ну, наследующий день на меня напал местный зверёк, что хозяйничал тут у тебя, пока ты отсыпался. Его хозяйственная деятельность отражена в куче костей принадлежащим животным и разумным, вон за твоим постаментом около скалы он устроил себе место для пикника, а в большой пещере столовая была, вся костями завалена.
— На следующий день ты призвал Дакка! Что ты с ним сделал, с Койрэ?
— Убил!
— Так просто взял и убил, ты же совсем малец?
— Вот с помощью вашего Дакка его и прикончил, правда потом сразу сам отключился, но утром ничего очнулся последствий никаких.
— Где он сейчас? Его кто-нибудь трогал? Ты его мясо ел?
В его вопросе было столько тревоги, что я испугался.
— Я не видел, чтобы кто-нибудь его трогал…, — проблеял я.
Пёс лежал пузом к верху, положив голову мне на колени. После его последнего вопроса мои руки сильно дрожали и покрылись потом. Я сильно нервничал, предчувствуя большие неприятности. Барбос задумчиво молчал. Долго молчал минут десять, всё это время я перебирал его шерсть на животе.
— Ты ел его мясо?
— Только язык, — со вздохом сознался я.
— Как давно?, — возбуждённо спросил он, внимательно смотря мне в глаза.
— Три дня назад, — обречённо ответил я.
— Голод сильно мучает, дикий аппетит, ешь неестественно много, — а видимого результата нет. Всё правильно?
— Да! А ты откуда знаешь??
— А ты думаешь, это был единственный зверь за всё время? И как он возрождается после смерти тебе точно интересно? Ведь за всё время его мясо до сих пор не пропало?
— Только не пойму, причём тут мясо зверушки и его приемник. Откуда взяться новому монстру и причём тут я?
— Вот и я и сам не пойму, почему до сих пор новый монстр остаётся человеком.
— Ты это о ком?, — со страхом спросил я
— О тебе, естественно! Никто не остаётся самим собой после того как поест мясо зверя, не попробует его кровь на вкус, ещё не один канн не уходил, притом обручённый с Дакком.
— Но я не канн!
— Это ни о чём не говорит.
— И ещё одно. Я его крови не пробовал.
— Как это?
— Он в нутри весь запечённый.
— Запечённый?
— Да.
— Как это получилось?
И я вкратце рассказал, о всех своих перипетиях, — и о пигмее, его заплечном пешке, моей дурости, голоде монстра и моём снайперском выстреле в пасть зверюге и последующем желании отведать здешнего мясца. На этот раз Бобик задумался где-то на час. Я уже стал клевать носом, пристраиваясь у него на животе, поспать, как он снова обратился ко мне.
— Ты жить хочешь? Человеком жить, разумным, а не прожорливым зверюгой?
— Глупый вопрос, конечно, хочу, притом долго и счастливо.
— Ну, раз шутишь и правда шанс выжить большой.
— Выжить где?, — не понял я
— Не, где, а от чего!
— И что же я могу не пережить, — напрягся я.
Бобик опять погрузился в свои мысли и были они далеко не радужные. Я кожей ощущал, как сильно он раздражён, хоть барбос и старался держать себя в лапах, но насколько это трудно ему давалось, знает он один. Но на кого он сердится, на меня, но из-за чего, ведь я его спас, — он сам в этом признался, а то, что поел запрещённое мясо, так извините, не знал, голод, — не тётка.
Тем временим, Бобик, почти успокоился, дыхание его выровнялось. Глаза были прикрыты, хвост работал как пропеллер. Такое чувство, что лохматый хитрован принял какое-то решение, по части меня, но хочет его подать с выгодой для себя, любимого. Интересно, что он там задумал. Во всяком случае, сторожем его владений я становиться не собираюсь, не в человеческом, не в зверином обличии.
Вокруг давно ночь. Звёздное небо куполом накрыло небосвод, довольно светло, в метрах десяти можно рассмотреть даже листья на деревьях.
— Я могу тебе помочь!, — с пафосом начал древний дипломат.
"Ну-ну. Давай, — давай!", — я специально не закрывал свои мысли от него, пусть видит мой скептицизм на его счёт.
Какие у собак живые лица-морды. Явно было видно, что он поморщился. Учуял, шельмец, что я о нём думаю. Опять затяжная пауза.
"Да у него же давно не было практики в общении с людьми, а в общении с человеком 21 века современной России не было никогда. А у нас, у большинства граждан, выработано предубеждения на всякие обещания особенно предвыборные", — я не выдержал