Лодка, вода и берег казались неподвижными, и, несмотря на подспудное волнение, от которого замирало сердце, я был счастлив.
Ибо, повернувшись спиной к берегу, я ничего кроме реки перед собой не видел. Она незримо несла свои стремительные воды. Ниже по течению из утреннего тумана постепенно появились очертания острова, освещенного первыми лучами солнца. Тополя, вязы и березы были скрыты легкой дымкой тумана, но некоторые деревья уже золотились от солнца. На мысе острова голубая скала, выступавшая из воды, мощно рассекала поток, и грозная вода закипала от ярости. Но берег острова был таким густо-розовым, а легкий ветерок приносил оттуда такие нежные запахи цветущих деревьев, растений и лесных цветов, что я пришел в восхищение. И снова, как в прошлый раз, я увидел дымок от костра.
«Это Баргабо разводит костер, — подумал я, — ночью он должен был пойти на рыбалку…» Ах, почему я не на острове? Я только об этом и мечтал.
Лодка оставалась неподвижной. Ни одно видимое течение, казалось, не достигало этой тихой гавани, где я чувствовал себя в безопасности. Я не мог оторваться от созерцания тихо текущей воды, ее движение меня завораживало.
Я забыл о времени, о себе, о том, где я, и больше не сознавал, что движется, лодка или река. Течет ли река, или это я чудесным образом, без весел, плыву в лодке по течению? Одному богу известно, как лодка оторвалась от берега, но вдруг я заметил, что сваи хижины удаляются… удаляются… удаляются ли?..
Внезапно я пришел в себя. Где я? Веревка, которой была привязана лодка, оборвалась. Подхваченная невидимым течением, лодка плыла сама по себе. Я попытался схватить плывущую мимо ветку, но она ускользнула. Незаметно и неощутимо я удалялся от берега. У меня внутри все похолодело от страха. Почти незаметное течение стало сильным, лодку понесло, и по мере движения я видел, как на меня стремительно наплывает гигантская скатерть реки.
Она вся целиком была в движении и всей своей глубоководной массой гнала меня на риф, о который шумно разбивались пенные волны.
Волны становились все выше. Течение все быстрее увлекало старую лодку. Она скрипела. Сквозь трещины в нее набиралась вода. Попадая в бездонные водовороты, она разворачивалась и крутилась на месте. Когда сердитые волны били ей в борт, она опасно кренилась набок. Лодку несло прямо на грозно надвигающийся риф. Я закрыл глаза. Вода бурлила. Подхваченная прибрежным течением, лодка медленно развернулась.
Заскрипев всем корпусом, она остановилась на ложе из гравия. Открыв глаза, я понял, что спасен. Лодку выбросило на песчаный берег пологого склона острова. Риф, которого я избежал, по-прежнему пенился, но уже далеко.
Одним махом я спрыгнул на землю.
И тут у меня из глаз полились слезы.
Наплакавшись, я понял, что произошло. Двести метров глубокой воды отделяли меня от обжитой земли. Там, вдалеке, из труб шел дымок. Двумя километрами дальше, среди сосен и платанов, в это голубое утро из трубы моего родного дома тоже наверняка вился в небо дымок. Сейчас девять утра. Тетя Мартина разжигает в печке огонь. Она уже ищет меня. Я схватился за голову. Как выбраться с острова? Кого позвать на помощь?
Усевшись на корни дерева, я при задумался. Увы! Мои мысли не шли далеко. Все мне говорило:
«Паскалé, ты пропал». Но это было для меня неважно. Больше меня мучил вопрос: «Что подумает тетя Мартина? Еще только девять часов, а она уже волнуется. Что же с ней будет в полночь? Ибо в полночь, дружочек Паскалé, ты будешь еще тут. И вода в реке ночью будет зловеще черного цвета».
Грустные, грустные мои мысли…
В эту минуту теплый ветер принес горьковатый запах костра. Воспоминание о том, что уже дважды я видел дым среди деревьев, вновь ожило во мне. «Надо посмотреть, что там», — подумал я. Пробравшись сквозь кустарники, я попал на лесную опушку.
Посреди поляны стояла хижина. Крыша ее напоминала головку сахара. Перед дверью висел мешок.
На утоптанной земле лежали три камня. Между ними тлел огонек. Дым, поднимавшийся от костра, лизал дно большого черного от сажи котелка какой-то странной формы, с маленькими ушками и круглым пузом.
Перед очагом сидела на корточках девочка и подкладывала в огонь хворост. Черная кошка дремала у хижины. Несколько куриц что-то клевали.
Кто эти люди, такие бедные, что живут в хижине?
Девочка была одета в лохмотья. Черные глаза, смуглая кожа… Какое странное создание!