Вот ведь, какая мама у меня неугомонная! Даже профиль мой в приложении создала!
Когда загрузка завершилась, и я увидела на экране вердикт – несчастные четыре процента – мне стало дико смешно. Я разразилась смехом на всю гостиную, а мальчишки подхватили меня и тоже рассмеялись звонко.
– Ну вот, посмотри-ка, даже твоя хваленая программа не верит в успех нашей пары! – заключила я сквозь смех, возвращая телефон маме, которая теперь с недоумевающим видом разглядывала страницу с процентами и без конца нажимала на кнопку “обновить результат”, словно от этого что-то изменится.
Но результат оставался неизменным, мама пофырчала еще некоторое время, и в результате сдалась, запрятав телефон в кармашек. Собирая с ковра карты, она проворчала себе под нос что-то вроде “это еще ничего не значит, и программы порой дают сбой”.
Не желая больше спорить с мамой, я сделала вид, будто не услышала ее комментарий.
Как раз в этот момент на столе завибрировал мой телефон, я быстро подскочила к нему и прочла сообщение от Златы Богачевой:
“Майя, добрый день еще раз. Мне требуется новый кандидат. Платон, к сожалению, не готов идти со мной на второе свидание. Вычеркните его и найдите нового, будьте так любезны”.
Что?!
Как такое могло произойти?
Злата же идеально подходила Платону. И по программе совместимости их пара поставила исторический рекорд. Совместимость на сто процентов – это вам не хухры мухры!
От досады я едва не взвыла, однако вместе с досадой я ощутила еще кое-что, похожее на облегчение, но природу этого чувства я не могла себе объяснить. Как мне может стать легче, если сейчас придется убивать кучу времени на поиски новых претендентов и Злате, и Платону в частности? И ведь не факт, что мы найдем кого-то лучше них самих.
Платон, кажется, я уже ненавижу тебя… Чего ж ты такой вредный?
– Мам, выходной отменяется. У нас много дел, – засуетилась я, доставая ноутбук, который тут же сунула ей.
– Как это понимать? – моргнула она.
– Платон отказал Злате во втором свидании, – развела я руками обреченно, а мама насупилась пуще прежнего. – Ты поищи им обоим пару на завтра, а я позже тоже подключусь, только сначала подгузники сменю мальчишкам, – сказала я, подходя к своим скучающим гномикам, от которых пахло далеко не цветами, те сразу же оживились и протянули ко мне свои маленькие ручки. – Да, мамочка сейчас вас избавит от лишней тяжести, идите ко мне, сладкие.
Я ловко подхватила Митюшу и Мишутку на руки, поцеловала их в темечко и отправилась в детскую, где провела бесхитростную процедуру, после которой приступила к кормлению.
Малыши смотрели на меня и хлопали своими красивыми разноцветными глазками, и в моей голове снова возник вопрос, произнесенный Платоном перед тем, как мне стало дурно.
А у кого из вашей родни такая примечательная особенность глаз?
Да если бы было в кого, но не было в нашей родне ничего подобного…
Но это же не отменяет того факта, что особенность могла быть врожденной сразу у двоих малышей? Может же бы такое? Может, еще как. Просто мой мозг отвергает саму мысль, что в клинике могли что-то напутать и некорректно провести мне процедуру ЭКО, заменив биоматериал мужа на материал Платона Северова.
И тут мою голову прострелила другая мысль, вернее воспоминание. Я вдруг вспомнила, что сразу же после родов наткнулась в интернете на новость, где говорилось, что в той самой клинике началась жесткая проверка, по итогу которой ее вообще прикрыли.
Помню, я еще задавалась вопросом, как вроде бы такую успешную организацию могли прикрыть просто так, без возможности восстановления. Причин, конечно, никто не разглашал, но сам факт закрытия на тот момент очень меня смутил, правда, я быстро забыла об этом и отпустила ситуацию.
А сейчас думаю, не зря ли? Возможно, нужно было докопаться и разузнать причину…
Глава 26
Майя
– Майя, иди сюда, я, кажется, нашла! – послышался мамин зов, доносящийся из гостиной.
К этому времени детки как раз сладко заснули. Я тихонечко прикрыла дверь и вернулась к маме, та сидела на диванчике и держала на коленях раскрытый ноутбук.
– Ну что там у тебя, показывай? – с любопытством заглянула я в экран, где был открыт профиль Ангелины Красиловой, миловидной блондинки, работающей частным детским психологом в том же здании, где располагался офис Платона Северова.