Дама доплелась до конца своего отрывка, и в аудитории поднялся гвалт. Наперебой предлагались варианты — очень далекие от оригинала, поскольку спецов по староанглийскому в аудитории не нашлось. Мистер Жаб морщился, напоминал о профессионализме и призывал делать поправку на архаизмы и диалектизмы.
«Ну-ка, интересно, — подумала Катя, скользя взглядом по неровным строчкам. — Сегодня у меня получится?»
Она сосредоточилась, вслушиваясь в тишину внутри себя, и вскоре услышала отдаленный, похожий на дыхание шепот, тень голоса, о которой никогда не скажешь, мерещится он или нет. Катю, как всегда, охватила легкая, словно чужая, грусть. Она знала, что это вовсе не внутренний голос, а тот странный дар, который, покидая мир, оставил ей Селгарин. Дар — что-то вроде ясновидения, непредсказуемый и почти неуправляемый. Но очень полезный, когда касалось иностранных языков. Но языками дело не ограничивалось. Иногда приходила и другая информация. Мистического смысла. Вот и сейчас Катя прислушивалась к звучанию слов и их смыслу — явному и скрытому. Впитывала размеренный ритм романтической баллады и чувствовала, как внутри все застывает, словно перед ней — не лист бумаги формата А4, а та самая дверь в холме…
С каждым мигом ей становилось страшнее. Въяве представилось, будто это она сама стоит в полночь на крыльце, а перед ней подозрительно бледный юноша. И говорит ей: «Это я, твой жених! Я к тебе вернулся!»
Только не уточняет, откуда именно.
И просится войти.
Как будто она не знает, кто не может войти в дом без приглашения…
«Что? — ужаснулась Катя, проглядывая балладу. — Она его впустила?! Дура! Он же мертвый!»
Она решительно отодвинула листик с текстом.
«Плохая баллада! — подумала она. — И нет тут ничего романтичного. И вовсе она не о верной любви. А о подлой ловушке…»
— Прошу, следующий! — объявил Мистер Жаб.
Наступила небольшая заминка. Вот оно что — настала очередь «святого Джорджа». Но единственный мужчина на семинаре повел себя странно: когда соседка подсунула ему листок и даже ткнула место, с которого надо читать дальше, он только молча улыбнулся и помотал головой. На текст даже не взглянул.
Впрочем, Мистер Жаб и бровью не повел, как будто так и надо. И повернулся к Кате:
— Барышня, прошу вас. Читайте и предлагайте свои варианты.
— Вот отсюда, — подсказала ей рыжая соседка.
Катя пробежала глазами строфу. Итак, девушка пригласила-таки его в дом, и мертвец сказал…
С чтением и переводом Катя промедлила. В аудитории снова стало тихо.
— Что нам скажет наша новенькая? — спросил Мистер Жаб, явно решив подбодрить засмущавшуюся девушку.
— Мне не хочется читать, — буркнула Катя. — Извините.
По аудитории пролетел удивленный шепоток.
— Не хочется? — удивленно повторил литературовед с интонацией «а зачем же вы тогда сюда явились?».
— Мне кажется, — пояснила Катя, тщательно подбирая слова, — что некоторые вещи… лучше не произносить вслух.
Теперь все взгляды были направлены на Катю. Она молчала, пытаясь сформулировать свои ощущения.
— Это какая-то неправильная баллада, — пробормотала она наконец, отчаявшись сказать точнее.
— Простите?
— Девушка потеряла своего парня, — начала объяснять Катя, страдая от того, что не может точно выразить свои ощущения словами. — И он как бы вернулся. Но на самом деле — это не он. Тут ловушка на эту девушку, а любовь совсем ни при чем.
— Ну и что? — изумился Мистер Жаб. — Вам не нравится содержание? И поэтому вы не будете читать?!
— Да, — покраснев, прошептала Катя. — Я не хочу читать, потому что, мне кажется, это… опасно.
Вокруг захихикали. Теперь уже явно над Катей. На лице очкастой дамы возникло откровенно злорадное выражение.
— Можно… ну… Накликать! — нашлась наконец Катя.
Мистер Жаб покачал головой, смотря на нее с выражением: «Конечно, всякого можно ожидать от блондинки, но это уже перебор!»
Катя напустила на себя гордый вид, который был в такой ситуации особенно неуместен, — хихиканье только усилилось. Неожиданно она заметила, что «святой Джордж» единственный не веселится, а смотрит на нее с неподдельным интересом.
— Ну что ж, — развел руками Мистер Жаб. — Суеверия, как известно, бессмертны. Но действительно, все эти волшебные баллады в Средневековье почитались за сущую правду. Граница между мирами виделась людям весьма условной. Погибший в дальних краях жених, явившийся к несчастной Маргарет, мог точно так же явиться к любой из слушательниц. Наверняка они были не менее впечатлительными, чем наша юная коллега…