— Ты… ты сказал ему? Сказал ему об Эле? — испуганно шепчу.
И без того бешеный пульс становится безумным. Свет ламп кажется слишком ярким для моих глаз. Хочется закрыть глаза и… исчезнуть. Убежать от проблем.
— Да! Но ты не переживай! — Олег пытается подбодрить меня, поняв причину моего шока немного иначе. — Ему плевать, что у тебя есть дочь! Он не разозлился, как я и сказал. Наоборот, волноваться больше стал за Элю! Тысячами вопросов меня закидал о ней!
— И где он сейчас? — с трудом заставляю себя спросить это, потому что знаю ответ.
— Здесь, — доносится из-за угла, откуда вышел недавно Олег.
А после мужчина сам появляется.
И слезы застилают мой взгляд.
Матвей
Наверное, мы бы долго смотрели в глаза друг другу. Причиняли бы боль. Терзали общими воспоминаниями, которые передавали бы по очереди, как мячик.
Но вышедший с передвижной детской кроваткой Царёв прерывает наш зрительный контакт и перехватывает всё внимание на себя.
Только мой взгляд цепляется за маленькую крошечку с огромными голубыми глазами, тонкими коротенькими волосиками и нежной фарфоровой кожей, с пухлыми щёчками и лёгкой улыбочкой на губах.
Всё внутри переворачивается от вида этого комочка. Этого маленького нежного ангелочка.
Я люблю детей и всегда мечтал о том, что однажды в моих руках будет кто-то родной, а главное — здоровый. В моих мечтах это был ребёнок Олега. Моя внучка или внук.
Но смотреть на собственную дочь, о которой узнал совсем недавно, — что-то одновременно болезненное и восхитительное.
У меня есть дочь! Но ей не повезло, потому что её отец — это я. Потому что ничего лучше своей болезни я передать ей не мог.
Ненавижу себя!
— Эля, — шепчет Маша и берёт дочь на руки.
— Ма-ма, — отвечает она и обнимает её своими пухлыми ручонками.
Малышка убеждается, что всё внимание родительницы сосредоточено исключительно на ней, и выпячивает нижнюю губу. В одну секунду плакать начинает и словно бы жалуется на что-то.
— А кто это у нас капризничает? — заговаривает Олег и становится так, чтобы он и малышка могли видеть друг друга. — Это что за маленькая красавица? Маленькая капризуля, которую я сейчас укушу? — клацает зубами.
Девочка мигом перестаёт плакать. Отталкивается от мамы и тянется к Олегу, который берёт её на руки и отходит в сторону, продолжая играть с ней.
Не сразу удается взгляд от них отвести. Где-то глубоко в груди ревность одолевает. Но я быстро смахиваю это чувство.
Олег всегда ладил с моими племянниками. У него талант их увлекать.
— В общем, мы вовремя успели, — начинает Саша, щёлкнув пальцами. — Да, лечение этого заболевания у детей сложное. Потому что они элементарно не могут сами себе диагностировать начальные признаки приступа. Но у меня уже были под наблюдением семь детей с таким диагнозом. Я научился сам контролировать и распознавать первичные признаки. Я пишу докторскую на эту тему, — добавляет он для Марии. — В общем, как я и сказал, вначале мы купируем имеющийся приступ. Вылечим пневмонию по пути. А после подберём поддерживающую терапию для девочки. Но обследования на этом не заканчиваются, Мария. Мы будем ещё обследовать, чтобы понимать степень сложности заболевания в её конкретном случае. Вы на это готовы? Это не день, не неделя, не месяц и даже не год.
— Конечно! Я на всё готова, — делает она шаг к нему. — А ей больно? Сейчас?
— Ей плохо, — отвечаю я. — Ей чертовски плохо. Больно только во время приступов.
— О боже! — шепчет она, громко и прерывисто выдохнув весь воздух из лёгких, чтобы не заплакать. Но эмоции сильнее. — За что ей такое наказание? — голос дрожит, и мне хочется ее обнять. Утешить. Попросить прощения.
— Мария, не плачьте, — Царёв протягивает ей свой платок. — Можете брать Олега и дочь. Вам готовят палату номер пять. Можете сами дойти. Олег знает, где это. Но не смейте плакать! Всё будет хорошо с вашей дочерью! Я вам даю слово! Не показывайте девочке свои слезы. Это может усложнить ее лечение. В любой терапии важно спокойствие пациента и лишь положительные эмоции. А какое будет ей спокойствие, если ее мама плачет?
— Хорошо, — кивает она.
Даёт себе несколько секунд, чтобы убрать слёзы с лица, и оборачивается к Олегу. Показывает в сторону коридора, и вместе они скрываются в поисках палаты.
— Саш, — обращаюсь к нему я, когда вокруг становится совсем тихо. — Что там с девочкой?
— Та же разновидность, что и у тебя, — отвечает он сочувственно. И, облизнув губы, решается говорить прямо. — Скажи мне, что это случайность, Матвей. Что эта маленькая девочка — не твоя дочь.