Эпилог
Сто тридцать два яйца, проколотых личной иголкой дучеи выпитых им для смазки голосовых связок,в маленькой траттории сохраняются религиознокак самое белоснежное, оставленное фашизмом.Каменный профиль дуче рядом высечен в скалах.Профиль взрывали-взрывали, да только чуть нос повредили.В яйцах фашистские знаки, словно змееныши скрыты,и надписи прямо на стены из скорлупы выползают:«Мы сына назвали Бенито… — Джузеппе с Терезой из Пизы».«Да здравствует дуче! — Марчелло семнадцати лет из Навоны»,«Гордимся, что жили в эпоху великого человекаи с именем этим сражались… — Неапольские ветераны».Какая проклятая глупость в любви к фальшивым великим!Великих диктаторов нет. Зачем на их профили тратить скалы!А я называю великой мою белорусскую бабку Ганну,которая была диктатором только гусей и куриц.Это летит не ангел над шоссе Перуджа — Ассизи:это летит, облака загребая рукавами, старенькая кожанка мамыс кусочком утреннего солнца в дырке от мопровского значка,а на руках участников марша мира качается не деревянная богоматерь,а бабка Ганна из партизанского Полесьяс мопровскими значками ожогов на высохшей желтой груди.Бабку Ганну несут подростки с фабрики «Перуджина»,где они, как скульпторы, шлепают до глыбам теплого шоколада,и бабка Ганна их спрашивает: «А можете зробитьпетушков на палочке для усих моих унуков?»Бабку Ганну несут рабочие с фабрики «Понти»,сотни раз обвившие шар земной золотыми нитями спагетти,а бабка Ганна им пальцем грозит: «У Хомичах нашихя шо-то такой вермишели не сустракала…»Бабку Ганну несут студенты университета Перуджи,изучающие Кафку, структуру молекул и кварки,а бабка Ганна знает не Кафку, а лишь огородную кадкуи про кварки, наверно, думает, что это шкварки.Бабку Ганну несут и Толстой и Ганди,и превращается непротивление — в сопротивленье.Бабку Ганну несёт Иисус в пробитых гвоздями ладонях,и она его раны, шепча, заговаривает по-полесски.Бабка Ганна покачивается над людьми и векамив руках Эйнштейна и Нильса Бораи страшный атомный гриб не хочеткласть в свою ивовую корзину.А за бабкой Ганной ползут по планетееё белые, черные, желтые и шоколадные внуки,и каждый сжимает в руках картофелину земного шара,и бабке Ганне кажется, что все они — Явтушенки.А у поворота шоссе Перуджа — Ассизистоит газетный киоск с Рижского вокзала,где мама продаёт послезавтрашние газеты,в которых напечатано, что отныне и навсегда отменяется война.