— Но сейчас, — перебиваю Курта, не желая слышать страшные слова, — когда действие амулета прекращено, почему он еще не в сознании?
— Из-за кулона мы не смогли ничего предпринять и проклятие «сильного чувства» перешло в необратимую стадию, — целитель тяжело опустился на край кровати. — Гадкая вещь. Его используют шантажисты и вымогатели, потому что снять такое проклятие без кодовой фразы сложно. А если не снять в определенный период, жертва умрет, так и не очнувшись. Чаще всего мучимая каким-либо личным кошмаром. Близкие, обычно, готовы на все, чтобы спасти проклятого. Но в данном случае отменяющей фразы не предполагалось, как я понимаю. Удивительно, что он еще жив.
Спасибо, утешил.
— Он жив потому, что его питала сила кулона, — предположил Сайтон. — Сил в него было вложено очень много, он буквально вибрировал от насыщения.
— Но сейчас кулон абсолютно пуст. Значит, Ричард остался без внешней подпитки? — новая пугающая догадка. — Надо же что-то делать!
Выскользнула из захвата, обнимающего меня брата. Хотелось двигаться, искать решение. Может быть, ещё один кулон? Или он только повредит?
Очень раздражало, что ничего не делается, в то время как жизнь Ричарда на волоске висит от смерти. Устроили тут симпозиум мировых светил, понимаешь ли!
Вот всегда я так. Начинаю суетиться, когда не знаю, что предпринять. На мое плечо легла тяжелая рука. Эта тяжесть помогла сосредоточится и обрести хоть какое-то равновесие. Я обернулась.
— Это ты Лиза, да? — на меня в упор смотрел отец Ричарда. Пришлось кивнуть, подтверждая очевидное.
Его супруга на это лишь тяжко вздохнула, словно надеялась на другое.
— Не бойся, мы знаем о тебе и понимаем, что это недоразумение. Хотя, если честно, мне трудно на тебя не злиться. Сын давно обещал привести тебя в дом, но мы точно не предполагали, что встреча произойдет при таких обстоятельствах, — дама проговаривала фразы с заметным усилием, как будто сдерживалась изо всех сил, чтобы не повысить голос или не нагрубить, хотя сложно даже представить, что она сейчас чувствует.
— Не дави на девочку, дорогая, — вмешался отец Ричарда, — она наша единственная надежда. И уже обращаясь ко мне: — Меня зовут Рауль, — мягко произнес он, — а это Рамона, мы родители Ричарда.
Я слушала его в пол-уха потому, что Рамона постукивала пальцами по груди сына, как доктор простукивает грудную клетку. Следила за действиями женщины во все глаза и ждала ее выводы.
— Зверь еще держится, даже слегка отреагировал на мою медведицу, — произнесла Рамона с задумчивой надеждой, и вдруг поманила меня к кровати. — Садись, клади руку сюда и зови, зови зверя. Плачь, кричи, ругайся, бей, но дозовись! Ты его истинная пара, ты его слабое и сильное место, ты сможешь! — в голосе Рамоны было столько силы и материнской веры, что я и сама поверила, что получится.
Отрешиться от окружающих и сосредоточиться на главном помог бисерный стук сердца под моей рукой. Время словно исчезло, оставляя меня наедине с дорогим и любимым мужчиной.
— Мишка, Мишенька, Мишутка, — приговаривала я, — не бросай меня, возвращайся! И этого счастливчика с собой тащи. Наслаждается там один, без нас, представляешь? Давай, мохнатенький, возвращайтесь оба.
Момент, когда все остальные покинули палату, я не отследила, не до того было. Запомнила лишь деликатное обещание Флина заглянуть позже. Подозреваю, что именно брат всех выгнал, когда понял, что я сконцентрировалась и мне не стоит мешать.
За окном стемнело, а я всё продолжала звать своего мужчину, понятия не имея, как правильно это делается. Нужно разговаривать? Что-то обещать? Или заверять в своей любви?
Что? Что? Что?
Я не знала.
В итоге решила перепробовать всё. Я рассказывала сказки, вспоминала разные кинофильмы и книги, истории из жизни. По палате метался мой одинокий мой голос, и лишь иногда мне чудилось жалобное поскуливание или тихий, полный отчаяния рык. И тогда я начала говорить, обращаясь к Мишке, потому что, казалось, что именно вот сейчас он меня точно услышит и откликнется. Но ничего не происходило, и я вновь переключалась на Ричарда.
Когда стало совсем темно, в палату заглянул Курт. Постоял у двери, послушал, как я сиплю и ушел, а через несколько минут вернулся с огромной кружкой какого-то целебного чая.
— Голос восстановит и предотвратит обезвоживание, — коротко поясняет целитель, смотря на меня как-то сочувственно. Словно думал, что всё это впустую. — Разомнитесь пока, я проверю изменения…
Поднялась, и чуть не упала. Так сосредоточилась на главной задаче, что даже не заметила боли в затекшем теле от неудобной позы, в которой я просидела несколько часов.