– Мам! К нам тетя Лена с дядей Валей пришли! Мама!
Мама наконец услышала. Она шагнула из туалета, закрыла за собой дверь, начала открывать замки и приговаривала почему-то:
– Иду, иду…
Саша знала, что сейчас мама вытрет мокрые и красные от ледяной воды руки о бедра, еще раз ребром правой ладони проведет по левому рукаву халата, отодвинет от замков висевшие на двери изнутри плащ и кофты, просунет правую руку под ручку, нажмет на дверь всем телом, приподнимет ее, откроет по очереди верхний и нижний замок, скажет не то раздраженно, не то устало: «Здравствуйте» – и начнет оправдываться за беспорядок. И будет нервически шуршать на правой руке пальцами: палец о палец, неприятный жест, каким мама выдавала то ли недовольство, то ли брезгливость. Она всегда была рада Сашиным подружкам и совсем редким появлениям их родителей, которые приходили к Саше забрать заигравшихся дочек. Мама как будто радовалась, что к Саше ходят гости, но этот ее брезгливый жест всегда всё портил.
Вот и сейчас она сказала: «Здравствуйте», смущенно призналась, что у нее из-за стирки дома не прибрано, пригласила тетю Лену с дядей Валей войти, пододвинула к столу второй табурет и быстро убрала с него кухонное полотенце. Но пальцы в почти сжатой кисти перебирали друг друга.
Анькина мама весело отшучивалась:
– Ой, да у нас никогда не прибрано. Мы же все свои, чего стесняться?
Это была неправда – у Аньки дома всегда чисто. Они ведь жили впятером и без уборки просто бы не поместились в своей однокомнатной квартире. Сашина мама улыбнулась – ей было приятно, что тетя Лена считает ее своей.
– Лариса Васильевна, мы насчет школы.
Анькина мама была моложе Сашиной на пятнадцать лет. Той сейчас двадцать четыре, Саша это точно знала, потому что у тети Лены зимой был день рождения, и там много раз говорили, сколько ей исполнилось. Саша знала, что это очень мало и что ее маме гораздо больше. Поэтому другие мамы всегда называли ее по имени и отчеству, а Сашина мама других мам никак не называла. Просто никак, без обращения.
Когда Саша услышала про школу, то очень удивилась. Ей пять лет, о школе ей никогда ничего не говорили. Она читала о школе, первом звонке и школьной форме в книжках. То есть сначала мама с бабушкой читали, потом – Саша сама. На Лесобазе школа была далеко, нужно было от садика еще идти за железную дорогу, мимо кафе «Избушка» и болота. В школе Саша никогда не была и даже ее не видела. Она посмотрела на тетю Лену, на дядю Валю, на маму – те были спокойны, будто ничего не произошло и ни о какой школе речь не идет. Тетя Лена села на табурет спиной к кухонной плитке, мама – напротив, на край кровати. Дядя Валя поставил маленькую Женю на пол и тихим добрым голосом сказал:
– Не хотят подружки расставаться. Анька наша ревет, без Саши, говорит, никуда не пойду.
– Вся группа ревет, – добавила тетя Лена.
Саша ничего не понимала. Ревет? Из-за нее? Кто ревет? Она повернулась к Аньке, которая стояла теперь с Женей в прихожей, прислонясь к двери в туалет. Анька заметила испуганные и тревожные глаза Саши и сразу стала объяснять:
– В школу-то ты не пойдешь? Мы же в школу идем.
Саша была поражена.
– Кто идет?
– Да вся группа идет. Ты только не идешь-то.
Саша ничего этого не знала. Когда раньше они весной провожали из садика с цветами старшие группы, им рассказывали, что теперь дети уходят в школу. И, действительно, больше никто их в садике не видел.
– В школу? – снова спросила Саша.
– Ну! В школу-то? – Анька как будто что-то заподозрила и сама встревожилась.
Она слишком много времени проводила со своей бабушкой Тоней. Вернее, прабабушкой. Та была очень старая, уже глухая и смешно говорила. Анька стала говорить так же.
– Ты в школу-то идешь? Все идут. Тебе не сказали, что ль?
Саше ничего не сказали. Она же почти два месяца не ходила в садик. Значит, летом объявили, что вся группа уходит в школу, а она остается. Она была в группе самая младшая. Вернее, они с Анькой были младшие. У Аньки день рождения в августе, а у Саши совсем не скоро, осенью. Когда мама ушла в отпуск и забрала Сашу домой, всем в ее группе уже исполнилось шесть, кроме них с Анькой. Саша бросилась в комнату:
– Мама! Мама! Мы идем в школу?
Мама взяла ее за плечо, посадила рядом с собой на кровать и сказала неожиданно не ей, а Анькиным родителям:
– Я ребенку ничего не говорила.
Анька выскочила из прихожей:
– Так ты не идешь? В школу-то не идешь? И я тогда не иду!
Она зло посмотрела на отца и снова спряталась в прихожей. Слышно было, что Анька уткнулась лицом в дверь и заплакала: