- Это было бы замечательно, - обрадовалась я, что все так удачно складывается. И ровно через час его автомобиль затормозил перед подъездом.
- Отлично выглядишь, - поцеловал он меня в щеку.
- Ты тоже. Становишься все более сексуальным, - потрепала я его по голове.
- Куда уж сексуальнее, - отмахнулся он.
- Ну уж, не говори! Вон, девушку себе новую нашел. Я сразу представилась, чтобы она ничего такого не заподозрила.
- Эта девушка – моя сестра, - вздохнул Крис, и она знает всё про нас с тобой.
- Всё? Тогда понятно, почему она так странно разговаривала. Вернее, она-то разговаривала нормально, но тебе явно что-то нашептала. Представляю, какой стервой я ей кажусь. Наверное, так и есть.
- Вовсе нет. Она ничего мне не шептала, она сказала, что это ты, вот и всё. И тебе не за что себя винить. Ты никогда мне не лгала. И не твоя вина, что ты так и не смогла полюбить меня. Я долго лелеял в душе обиду на тебя, надеялся забыть, но затем понял, что это бесполезно. Таким образом я точно тебя не забуду. А когда ты сегодня позвонила и сказала, что уезжаешь, я понял, что просто не могу не попрощаться с тобой и позволить уехать вот так, не поговорив.
- Но вся ирония заключается в том, что я действительно люблю тебя, Крис! - воскликнула я. – Только не той безумной любовью, которая срывает крышу. Я люблю тебя как друга, как брата. Ты мне бесконечно дорог, и я никогда не прощу себе, что допустила такую ошибку и поверила, что мы с тобой сможем стать обыкновенными любовниками. У нас же с тобой гораздо более высокие отношения. Такие отношения бывают очень редко!
- Не могу согласиться с тобой, но спорить не хочу. Давай, лучше поедем куда-нибудь, погуляем.
- Хорошо. Только не в зоопарк, верно?
- Да, пожалуй, не стоит, - улыбнулся Крис своей неотразимой улыбкой, молодившей его лет на двадцать.
- Как у вас дела с Томом? – задал он давно не дававший ему покоя вопрос, когда мы сидели на набережной Темзы и смотрели на заходящее солнце.
- У нас с Томом все очень плохо, Крис, - ответила я, понимая, что если он продолжит расспросы, я выложу ему все, как есть. Но Крис не стал спрашивать дальше.
- Он любит тебя, - сказал он вместо этого.
- Нет, он вожделеет меня. Не ты ли сам сказал мне как-то, что Том не способен любить?
- Я ошибся. Всем нам свойственно ошибаться. Теперь я знаю, что был неправ.
- Нет. Это я теперь знаю, что то, что ты сказал мне тогда, правда. Можно сказать, открыл глаза. Жаль, что все это время я была слепа и шла на поводу у своих чувств. У Тома нет сердца, а значит, он не способен любить.
- Ты попрощалась с ним?
- Нет, - упрямо наклонила я голову.
- Но ведь попрощаешься? – настаивал Крис.
- Нет, - вновь ответила я. – В лучшем случае пошлю прощальную открытку. Хотя, по правде сказать, он и этого не достоин.
- Между вами произошло что-то ужасное?
- Скажем так, судьба дала нам второй шанс, но мы им не воспользовались, - ответила я, не испытывая больше желания выговориться.
Меня бесило, что Крис сочувствовал Тому. Я не ожидала от него подобного предательства.
- Когда у тебя самолет? – благоразумно сменил он тему.
- Еще не знаю. Я пока не покупала билет.
- Ясно. Ну что ж, пойдем. Уже поздно. Я отвезу тебя домой.
- Спасибо, - ответила я, и мы пошли к машине.
На прощание Крис нежно коснулся моих губ своими и сказал:
- Звони мне, пока ты здесь. Мы с тобой умеем чертовски хорошо проводить время вместе.
- Хорошо, - ответила я, хотя мы оба знали, что я едва ли позвоню.
- Да, и подумай насчет Тома, - добавил он, спускаясь по лестнице. – Я же отказался от тебя в его пользу. Не хочу, чтобы моя жертва была напрасной.
И с этими словами он сбежал вниз по лестнице, и я лишь услышала стук входной двери.
Слова Криса заставили меня глубоко задуматься. Может, я действительно была неправа и не заметила подлинного чувства Тома ко мне? Но на одной чаше весов были слова Криса, на другой – слова Тома, и последние определенно перевешивали, поскольку были подкреплены действием, а именно стремлением ударить побольнее, да еще тогда, когда совершенно этого не ждешь и не имеешь сил ответить. А ведь это один из нравственных законов – не бей лежачего. Но на Тома, похоже, эти законы не распространялись. Так что моя совесть может быть совершенно чиста, если я уеду, не попрощавшись с ним.
С другой стороны, в нашей жизни было много светлых моментов, которые дарят массу приятных воспоминаний. И уже этим он заслужил хотя бы пару прощальных слов. Кроме того, зная себя, я могу сказать, что не успокоюсь, пока не выскажу ему всё, что думаю о нем и его поступках. И я нашла выход. Я напишу ему прощальное письмо, в котором расскажу обо всем, что накипело в моей душе, и обо всем, что он так безжалостно растоптал.
Я уселась за стол и принялась сочинять письмо. После долгих исканий у меня получился вот такой текст:
«Дорогой, Том! Пишу тебе это письмо, чтобы попрощаться, потому что в реальности нам едва ли удастся встретиться, а между нами осталось много всего недосказанного и невыясненного. По крайней мере, мне так кажется. И мне не хотелось бы уезжать, словно преступнице, не объяснив тебе предварительно всех своих поступков. Не хочу, чтобы ты держал на меня обиду из-за недопонимания. Конечно, в нашей размолвке есть и моя вина: я многого недоговаривала, боясь нарушить тем самым наш договор, и не верила в то, что ты серьезно готов его нарушить, к тому же я боялась перейти границы установленных тобой отношений. Но теперь это уже не имеет значения, а значит, я могу все рассказать.
Итак, тебя, наверное, больше всего интересует наш ребенок, вернее, наш неродившийся ребенок». В этом месте я не сдержалась и зашмыгала носом, однако смогла взять себя в руки и продолжила.
«Да, я потеряла ребенка и винила себя за это. Мне казалось, что я и только я виновна в его смерти. Не понимаю, почему ты решил, что я обвиняю тебя».
Тут уж я не сдержалась и горько зарыдала. А через полчаса, успокоившись и выпив чаю, промокнула следы слез на листе и продолжила свое послание.
«Но я должна благодарить тебя. Своими беспочвенными обвинениями ты избавил меня от угрызений совести. Я поняла, что они не имеют под собой никаких оснований, так же, как и твои абсурдные слова. Я всей душой хотела этого ребенка, пусть и не сразу это поняла, и единственной моей мечтой было произвести на этот свет ребенка, похожего на тебя, чтобы, когда мы не будем вместе, я смотрела на него и вспоминала тебя… И в его утрате нет моей вины. Хотя это не может приуменьшить всей боли, что я испытываю. А единственная причина, по которой я молчала и не сразу рассказала тебе об этом является банальный страх потерять тебя. И я была права, ты ведь ушел. А мне так хотелось побыть с тобой еще чуть-чуть, чтобы сохранить в памяти побольше светлых моментов наших встреч. Этим же объясняются и другие мои поступки – например, согласие стать твоей тайной любовницей. Мною двигало лишь желание быть с тобой, не важно, в качестве кого.
Да, я любила и все еще люблю тебя, Том. Но, как сказала Саманта Джонс из «Секса в большом городе», себя я люблю больше. Потому и уезжаю, чтобы больше не нервировать тебя своим присутствием и не портить себе жизнь. Видимо, единственная моя вина перед тобой заключается в том, что я слишком сильно любила, но всегда боялась рассказать о своих чувствах.
Пока. Даже сейчас не могу написать тебе «прощай». Алиса».
Вот такое письмо я написала Тому под воздействием разговора с Крисом, но еще не решила, когда его отправить. Скорее всего опущу его в ящик по пути в аэропорт, чтобы не искушать судьбу и не давать ему шанса снова ворваться в мою жизнь. А пока пусть письмо полежит на столе. Может, мне потом еще какая умная мысль в голову придет?