- Нет. Я стащил его у него со стола. Очень красивые слова. Может, это поможет тебе понять… и простить.
- Я почитаю. Это все, что я могу обещать. Прощай, Пит, - и я обняла его, пытаясь спрятать свои мокрые от слез глаза.
- Надеюсь, до свидания, - поцеловал он меня в щеку. – Не плачь. Мы сами кузнецы своего счастья.
- Не буду. Попрощайся за меня с Беверли и детьми.
Я вышла на улицу. Удалилась на безопасное расстояние от дома Пита, нашла свободную скамейку в сквере неподалеку и, сгорая от нетерпения, развернула листок, который успела сложить и спрятать в сумку, и прочитала слова, заставившие мое сердце биться быстрее:
You… You can tell me the truth
When you want
You… You’re the mother of my child
Never born
You… You’re the angel in the clouds
Of my sky
You… You’re the devil in crosses
Of my mind.
And wherever you will go
Whoever you’ll be with
You will bring in your heart
My hot farewell kiss
You… You’ve broken up my mind
With your smile.
You… You’re the Beauty who were kind
To the Beast.
You… You gave me heart, you gave me love
You’ll never be alone
Until I’m alive!!!
Till I exist!!!
And whatever you will say
Whoever you’ll be with
You’ll always feel the miss
For my hot farewell kiss.
Это были прекрасные слова и они не имели ничего общего с моим мстительным письмом. На миг мной овладели угрызения совести, но я сумела побороть их, вспомнив, что на прощание он одарил меня вовсе не горячим поцелуем и стихами, а обидными гадкими словами. И вообще, никакая, даже самая распрекрасная песня не заставит меня пойти к нему первой и просить о примирении. Я ни на минуту не усомнилась в правильности своего решения. Я не Бриджит Джонс и не стану унижаться перед человеком, оскорбившим меня, как бы сильно я его ни любила. Говорят, переступи один раз через свою гордость и будь потом счастлива остаток своих дней. Что ж, кому-то это, может, и помогло. Но где гарантия, что поступившись один раз своей гордостью, я не втопчу ее в грязь навсегда.
И пусть мои мысли были в совершенном разброде, одно я знала наверняка – либо Том сделает первый шаг, либо мы больше никогда не увидимся.
12 июня
Сегодня я долго думала, прежде чем позвонить Фрэнку и Ричу. Они не были мне такими близкими друзьями, как Пит или Крис, но я боялась, что и от них могу выслушать гневную отповедь, вроде той, что выдал мне вчера Пит. Но не попрощаться с ними я не могла.
- Привет, Франк, - робко начала я, когда он ответил на звонок.
- О, Алиса! Привет! Хорошо, что ты позвонила. Как у тебя дела? Ты все же решила вернуться? – обрадовался он, и все мои страхи как рукой сняло.
- Нет. А разве вы уже уволили своего нынешнего пресс-атташе?
- Конечно! Он нам не подошел. Мы ждем тебя!
- Боюсь, что напрасно. Я как раз потому и звоню. Чтобы попрощаться. Я на днях уезжаю. Скоро я буду дома, в России.
- Что значит в России? Это совершеннейшая глупость с твоей стороны – уезжать сейчас, когда все только начинается. Ты же видела, клип с твоим участием принимает участие в «MTV Music Awards». А вдруг мы что-нибудь выиграем? Как же мы сможем предъявить им тебя, если ты уедешь?
- Да, я видела. Как раз хотела вас поздравить, - вздохнула я.
- А как же ты? У тебя ведь там главная роль? Что мы скажем, если Джуд Лоу будет искать тебя, чтобы пригласить в свой фильм?
- Скажите ему, что он опоздал. Была такая, да сплыла.
- Нет-нет. Так нельзя. Ты должна еще раз хорошенько все обдумать, взвесить.
- Уже не раз обдумывала. Даже не уговаривай.
- И когда же ты едешь?
- Через пару дней.
- А на сегодняшний вечер планы есть?
- Нет, - ответила я, недоумевая, что может предложить мне на вечер женатый и влюбленный в свою жену Франк.
- Тогда ты ангажирована на сегодняшний концерт в музыкальной школе! – обрадовался он.
- Чего? Это что, шутка? – не поняла я.
- Никаких шуток! Сегодня у моей дочери первое публичное выступление в музыкальной школе. И поэтому я приглашаю всех наших знакомых, чтобы обеспечить ей максимальную поддержку. Обещали многие, но чем больше нас будет, тем лучше.
- Так, значит, там и все «Whitchstone Pictures» будут? – спросила я дрогнувшим голоском.
- Нет, конечно. Я же не враг своей дочери, чтобы отвлекать все внимание на себя. Это ее концерт. Поэтому ребят я не звал. Надеюсь, тебя это не остановит?
- Нет, что ты! Я обязательно приду, - с готовностью согласилась я. Я хотела еще добавить, что теперь, зная, что мне не грозит встреча с Томом, я приду обязательно, но благоразумно решила промолчать.
- Хорошо. Тогда подходи к четырем по этому адресу. Скажешь, что ты на концерт к Роуз Штерн, - и Франк назвал адрес школы.
- Хорошо, - ответила я, и мы попрощались до четырех.
Затем я позвонила Ричарду, который был слегка удивлен моим звонком, но старался не подать виду. Мы с ним мило поговорили. Хорошо, хоть он не стал меня никуда звать. Он как раз переживал очередной медовый месяц после примирения с женой, и ему было не до меня. Он пожелал мне счастливого пути, посетовал на мое упрямство, и мы попрощались, как хорошие знакомые, которыми в сущности и были.
До концерта в школе времени было еще много, и я решила заняться-таки покупкой билета на самолет. Я позвонила в аэропорт и узнала, что в это воскресенье, уже через три дня, могу оказаться дома. Вернее, не совсем дома, в Москве. Но уже у себя на Родине. Сверившись с лунным календарем, я убедилась, что этот день как нельзя лучше подходит для путешествий, и поехала за билетом. Затем прогулялась по улицам Лондона. С тех пор как определился рубеж моего пребывания в Англии, этот город стал мне удивительно дорог. Я с жадностью вдыхала его воздух, бродила по его шумным улицам, сменяющимся тихими переулками, и сама не заметила, как пришло время идти на концерт. Слабо соображая, где находится эта школа, я добралась до нужной улицы, побродила в поисках названного Франком номера и влетела в концертный зал за минуту до того, как погас свет.
- Ну, наконец-то! – поприветствовал меня Франк. Он выглядел ужасно взволнованным. Забавно. Ни разу не видела его в таком состоянии перед концертами «Whitchstone Pictures». – Я думал, ты уже не придешь.
- Не могла найти здание, - отдышавшись, проговорила я.
- Ладно, садись, - милостиво разрешил он.
Вскоре на сцену вышла Роуз. Она и правда была похожа на розу. В пышном красном платье, с длинными волосами, перевязанными белой лентой, она поклонилась и чинно усевшись за рояль заиграла какую-то мелодию. Не скажу, что являюсь большим ценителем классической музыки, но в общем мне понравилось. По крайней мере, на мой дилетантский взгляд, придраться было не к чему. О чём я и сказала Франку в ответ на его вполне ожидаемый вопрос: «Ну как?».
- Конечно. Чего еще от вас ждать? Вам лишь бы громыхало, да так, чтобы можно было задом покрутить, - пробурчал он.
- Франк, если ты чем-то недоволен, мы вообще можем уйти, - обиженно проговорила рыжая девица, сидящая рядом со мной. – Мы сюда шли не как эксперты и музыкальные критики, а как группа поддержки!
Но тут же какая-то дама, сидящая перед нами, повернулась, смерила нас презрительным взглядом и сказала, что если мы не умеем себя вести, то не стоит и являться на подобные мероприятия.
В итоге, весь остаток вечера мы просидели с постными лицами, каждый думал о своем. И лишь под звуки милой моему сердцу 45-ой симфонии Гайдна, под названием «Прощальная», я вышла из оцепенения и прислушалась к ее звукам, словно пересказывавшим все ощущения человека, покидающего ставшие ему родными места. От этого мне стало еще более тоскливо.
- Если бы я знал, что тебе это так не нравится, не стал бы звать, - покосился на меня Франк, когда концерт закончился.
- Не в этом дело. Музыка прекрасная. Уезжать не хочется, - ответила я.
- Не хочется – не уезжай. В чем проблема? – пожал он плечами. – В несложившихся отношениях с Томом? Так они у него ни с кем не складываются. Он был женат всего один раз и то полгода. Всё! Это для него предел. Его уже не переделать! А у тебя здесь работа, карьера, друзья какие-никакие.