- Спасибо, Франк. Я очень ценю вашу дружбу. Приятно знать, что есть люди, которым я не безразлична. Умом я понимаю, что ты прав, но вот сердцем…
- Что ж, тебе виднее. И спасибо, что пришла, - и он крепко обнял меня.
- Это тебе спасибо, что позвал, - ответила я. И чувствуя подступивший к горлу ком, поспешила уйти.
Нет, с этим определенно стоит завязывать, иначе я сойду с ума или превращусь в истеричку. Столь долгие проводы напоминают уже не отъезд, а похороны. Была бы возможность, я бы прямо сейчас побросала вещи в чемодан и запрыгнула в самолет. Но билет уже куплен. Так что придется терпеть еще два дня.
========== Глава 33 ==========
13 июня
Проснувшись сегодня утром, я долго думала, куда пойти и что сделать, чтобы как можно плодотворнее использовать последние дни в Англии. Не могу сказать, чтобы мне очень хотелось выходить из дома, но я, словно турист, приехавший отдохнуть к морю и каждое утро целенаправленно идущий на пляж, пока есть возможность купаться, не имела права бездействовать и сидеть в четырех стенах. К тому же на прогулках время пролетало быстрее, и таким нехитрым способом я пыталась сократить ожидание отъезда, ставшего уже навязчивой идеей.
Но куда направиться? Ситуация до смешного и жуткого напоминала первые дни в Англии. Только тогда я не могла определиться с маршрутом из-за плохого знания местности, теперь же мне никуда не хотелось идти оттого, что я слишком хорошо знала, что и где меня ждет.
Но ничего, осталось совсем чуть-чуть, и я вернусь, увязну в работе и рутине. И тогда пожалею о том, что ныла, находясь в одном из красивейших городов мира. А значит, прочь из дома. Я иду бродить по улицам, сидеть на набережной, глядя на мутные воды Темзы и слушая звон Биг-бена, пойду в Гайд-парк и еще куда-нибудь. Я запечатлею в сердце тот Лондон, который изображают в рекламных проспектах туристических агентств, а не тот, что разбил мне сердце. Прямо как в песне Земфиры: «Если бы можно в сердце поглубже вклеить портреты, и я на память оставлю свои сигареты…» Жаль, что я не курю. Наверное, стоит начать.
Итак, я пошла гулять. Не помню названий всех улиц, по которым бродила, да я и не старалась их запомнить. Но гуляла я долго, потому что, когда возвращалась домой, уже начало темнеть. И вот, когда я подходила к дому, то увидела перед подъездом мужчину, удивительно похожего на Тома. Вот он, тот момент. Он пришел, чтобы попросить прощения и уговорить меня остаться. Мое сердце бешено заколотилось. Почему-то мне стало безумно страшно. Я буквально заставляла себя идти вперед и не убежать. И тут я увидела, что мужчина перед подъездом вовсе не Том, и испытала то ли разочарование, то ли облегчение. Я влетела в подъезд, вбежала вверх по лестнице и едва не сбила с ног Тома!
- Что? Что ты тут делаешь? – отступила я назад, не зная, что делать дальше. Оказавшись зажатой в пространстве подъезда, я почувствовала себя в ловушке. Мне показалось, ещё немного – и я начну задыхаться. Мне хотелось бежать прочь, чтобы больше никогда не слышать о Томе Тэндли. Чтобы никогда не менять принятых решений и не зависеть от чьей-то прихоти. Вытянув перед собой руку, я вскричала:
- Отойди! Прошу тебя, не подходи ко мне, или я сойду с ума!
- Алиса, но я всего лишь хотел поговорить с тобой. Я понимаю, что натворил массу глупостей, обидел тебя, но я сейчас сидел здесь на ступеньках, ждал тебя и молился лишь об одном, чтобы ты пришла одна и согласилась выслушать меня. Большего мне не надо.
- Ты просишь слишком много, - внезапно севшим голосом, проговорила я. – После каждого такого разговора мы разве что не деремся. Ну почему, почему ты не можешь оставить меня в покое? Кто разрешил тебе ждать меня здесь?
- Миссис Бэгфилд пустила меня.
- Ах, миссис Бэгфилд. Как я сразу не догадалась. Она всегда была к тебе неравнодушна.
- Я понимаю, что должно быть, противен тебе и ты, наверное, не хочешь меня видеть, - начал Том, но я прервала его.
- Ты не противен мне, Том. К моему величайшему сожалению, совсем не противен. Вся наша проблема в том, что ты не можешь любить, а я люблю слишком сильно. Так бывает. Кажется, в литературе это называется трагическим противоречием. Но я не хочу трагедий. С меня их достаточно. Я хочу просто жить! – я пыталась говорить спокойно, но чувствовала, что к горлу подступают рыдания.
- Я тоже! Тоже хочу жить! И желательно с тобой, - добавил он. – Это глупо и совершенно невероятно, но на старости лет я умудрился влюбиться как мальчишка.
- Старость? – истерически рассмеялась я. – Ты что, меня за дуру держишь? Тридцать восемь лет – это не старость, это самый расцвет!
- Недолго мне еще расцветать. Скоро я стану старым и дряхлым. А ты будешь всё так же свежа и прекрасна. Ты ещё слишком молода, чтобы понять это…
- Слишком молода? Старым? Ты издеваешься? Довольно, с меня хватит этого фарса! Ты гуляешь так, что мальчики обзавидуются! - воскликнула я и направилась к дверям, но по пути Том успел схватить меня за локоть, развернул к себе и, повторяя, словно заклинание, моё имя и просьбы о прощении, начал целовать сводившими с ума поцелуями. Его губы были такими мягкими и властными одновременно, что у меня начали подкашиваться ноги, и я повисла у него на шее, постанывая от страсти.
Что я могла поделать? Я всего лишь женщина, из плоти и крови. Но это ещё была не окончательная капитуляция. Билет лежал в ящике стола. Послезавтра мой самолет улетает в Москву.
Да, я переспала с Томом, я заснула в его объятиях, но в его власти было моё тело, на котором он играл, словно талантливый музыкант на знакомом инструменте. Его жаждало моё сердце. Он еще царил в нём. Но у меня ещё были мозги. Они не должны дать мне пропасть и утонуть в этой любви словно в трясине. Надо уходить, пока я не пропала окончательно.
14 июня
Сегодня утром я проснулась от ощущения, что кто-то смотрит на меня. Открыла глаза и увидела Тома, сидящего в кресле напротив кровати.
- Доброе утро, - пробормотала я.
- Доброе утро. Мы так и не поговорили вчера. А я должен многое тебе сказать, - начал он.
- Может, не стоит? – занервничала я, думая о том, известно ли ему о моем отъезде, и если нет, как бы помягче ему об этом сообщить.
И тут Том обвел взглядом комнату, увидел чемодан, жавшийся в углу в ожидании того момента, когда им воспользуются (вообще-то, уже давно следовало начать собирать вещи, да все руки не доходили), и спросил:
- Куда-то собралась? Служебная командировка в охоте за сенсацией?
«Не знает», - поняла я и ответила:
- Ага. Уезжаю.
- Понятно. Что ж, я не отниму у тебя много времени. Всего лишь хотел объяснить причины моего поведения.
- Хорошо, - вздохнула я, думая, стоит ли до этого сообщить ему об отъезде.
А он между тем начал.
- Понимаю, что тем словам, что я бросил тебе напоследок, нет и не может быть прощения, но все же я попытаюсь.
Он встал и начал ходить по комнате из угла в угол. «Совсем как тигр в клетке», - подумала я.
- Я с ума сходил от беспокойства с тех пор, как ты упала в обморок на кухне. Конечно, я не мог не заметить, что ты похудела и осунулась.
- Объективных причин этому ты, конечно, найти не мог, - вставила я, намекая на наши бессонные ночи.
- Конечно, об этом я тоже думал. Но мне казалось, что если бы ты устала и не захотела больше видеть меня, ты сказала бы об этом.
- А то, что я устала, но от этого не перестала хотеть тебя видеть, ты не предположил? И что же ты подумал?
- Это так ужасно, что сейчас мне даже не хочется говорить об этом, - остановился он у окна.
- Но разве не ты сказал, что хочешь рассказать мне ВСЁ?
- Хорошо. Хотя это очень тяжело для меня. Ты не знаешь, но как раз после того, как мы расстались, тогда в марте, с моей кузиной Синди случилось несчастье. Вернее, болела она давно, но скрывала от меня, не хотела расстраивать. И вот, через несколько дней после нашего с тобой разрыва я узнаю, что у нее рак крови, и она вот-вот умрет. Я едва успел съездить к ней повидаться. Она вся высохла, от нее, некогда цветущей, прекрасной женщины, остался один скелет, обтянутый кожей. Волосы после химиотерапии выпали, да так больше и не отросли, - голос Тома дрожал, и мне пришлось буквально заставить себя усидеть на месте и не кинуться утешать его. Сейчас это бы только помешало.