Борис закончил Плехановский институт, работал… в библиотеке.
– Где? – прервала я рассказ Коли.
– В районном книгохранилище, – уточнил Махонин, – причем не около дома, не в центре, а в Чертаново, которое в те времена считалось окраиной столицы.
– «Плешка» – престижный вуз, – заметил Энтин, – он давал прекрасное образование, славился великолепными педагогами. Выпускники ныне российского экономического университета имени Плеханова устраиваются в престижные места. А Борис осел там, где, как правило, работают дамы среднего возраста. Может, он не доучился, ушел со второго курса?
– Нет! Голкин получил диплом с отличием, – возразил Коля, – и сразу отправился в захолустье. О том периоде жизни Бори ничего не известно. Интернета тогда не было, соцсетей, которые стали неисчерпаемым источником информации, тоже. Мне почему-то кажется, что сын богатых родителей ни разу на выдаче книг не сидел, работа была нужна ему для прикрытия. Чем парень занимался? Может фарцевал, торговал дефицитными товарами в туалетах Москвы? Продавал интуристам за валюту советскую военную форму? Ответа нет. Но вскоре после того, как Горбачев пришел к власти, после апрельского пленума, на котором объявили о реформировании экономики страны, в СМИ появляются упоминания о бизнесмене Борисе Онуфриевиче, он открыл вещевой рынок у метро. Вскоре в газете «Ягода», теперь не существующей, а тогда очень популярной, стали публиковаться статьи о Голкине, его называли: царь Борис, кровавый Боря, писали, что он является руководителем организованной преступной группировки, на счету которой убийства, грабежи и рэкет. Голкин никак не реагировал на хлесткие заголовки вроде «Крыса в океане долларов». Был ли он на самом деле таким? Пока я ответить не могу, у меня есть лишь самые поверхностные сведения, те, что плавают в сети на виду. На момент, когда сына назвали «паханом-императором», Онуфрий уже умер, Алевтина стала вдовой. К слову сказать, она прожила намного дольше супруга, скончалась в глубокой старости.
В злоязыкой прессе тех лет нет рассказов о загулах Бориса, о его любовницах, он вел закрытый образ жизни, по кабакам не шлялся, в перестрелках не участвовал. Он, будучи далеко не молодым, женился на Ирине, у пары через семь месяцев появилась первая дочь Эльвира.
– Голкина даже не упомянула, что у нее есть еще один ребенок, – удивилась я, – называла Алису единственной дочерью.
– И это правда, – неожиданно согласился Николаша, – Эльвира умерла в возрасте восемнадцати лет.
– Ой, бедняжка, – вздохнул Энтин. – Какова причина ее смерти?
Махонин поморщился.
– Пока я не знаю.
Константин Львович пробормотал:
– Женщины, которые лишились ребенка, делятся на две категории. Одни постоянно говорят об умершем. Им становится легче, когда они слышат слова сочувствия. Другие, наоборот, замыкаются в себе, молчат, им становится хуже, когда кто-то упоминает имя покойного. Наверное, Ирина из второй категории матерей. Эльвира давно умерла?
– Да, – кивнул Николаша, – Алиса тогда была совсем маленькой.
– Следовательно, Эля никак не причастна к исчезновению Алисы, – подхватил Костин, – лучше не касаться темы умершей дочери в разговорах с Голкиной. Не надо ее травмировать.
Коля протянул мне пустую чашку.
– Будь человеком, свари мне кофейку, плесни в него сгущеночки.
– Йес, шеф, – улыбнулась я.
Николаша продолжил:
– Госпожа Голкина намного младше мужа, у нее нет блестящего образования. После окончания восьмилетки выпускница Спиридонова, это девичья фамилия нашей клиентки, пошла учиться в ПТУ на швею. Там красивую девочку заметил один из модельеров и забрал ее к себе. Ирина стала, как тогда говорили, манекенщицей. Из нее не получилось самой яркой звезды, но она уверенно держалась на среднем уровне. Потом вышла замуж за Бориса, осела дома и родила дочь. Ничего ужасного в ее биографии нет. У нее самые обычные родители: мать портниха в ателье, отец шофер, они рано умерли. Жила Ирина до брака в Медведкове в скромной двухкомнатной квартирке вместе с бабушкой, та всю жизнь проработала в аптеке. Перелей в чашку побольше кофеек, в эту сгущенка не поместится.