Так или иначе, очередной выстрел немцев не навредил батарее, а наводчик Федулова влупил свою болванку в маску вражеской пушки. Но ведь и такие попадания могут вывести орудие из строя или выбить прицел из креплений! И еще один выстрел… Теперь по панцеру долбанул Глуханкин, расчет которого умудрился довернуть орудие в считаные секунды… Правда, Вавилов не попал в прикрытый защитным экраном борт башни. Но, присмотревшись в бинокль, я не поверил своим глазам: болванка задела сам ствол пушки, насквозь продырявив его в верхней части! Ай да Дима, ай да молодец! Теперь танковое орудие непригодно к бою…
– Добиваем панцеры – и переносим огонь на пулеметы!
Впрочем, со стороны немецких траншей бьет лишь один станкач. Расчет второго, по всей видимости, «приземлили» снайперы и пулеметчики. А может, машинегевер пострадал от крупнокалиберной пули такого надежного и простого ПТРД… Как бы то ни было, шансов у фрицев больше нет – это понял и комбат Кругликов, зычно, азартно закричавший у самой опушки, поднимая батальон в атаку:
– За Родину! За Сталина! Ура-а-а!!!
– УРА-А-А!!!
…В землянке командира дивизиона непривычно душно. Да и встречают меня здесь не очень приветливо… Капитан Боев, Семен Николаевич, воюет с сорок третьего года и неплохо растет. Но, получив под начало чересчур самостоятельного, кадрового командира с хорошими результатами (да в одном с ним звании!), он стал излишне волноваться, что его подсидят… Ну а как же не волноваться вчерашнему рядовому артиллеристу, окончившему краткие командирские курсы после ранения, когда под его началом оказался такой «красивый» я с полноценным артиллерийским училищем за плечами? К тому же воюющий с 1941-го года! Пусть два самых тяжелых года этой войны и пришлись на партизанщину, но все же…
– Здравия желаю, товарищ капитан.
Я сухо поприветствовал командира дивизиона – неприязнь у нас вполне взаимная. Ну а как еще мне реагировать на тот факт, что опасающийся за должность командир ставит моей батарее самые тяжелые, опасные задания?!
Лишь сухо кивнув в ответ и даже не предложив присесть, Боев официальным тоном произнес:
– Товарищ капитан, поступил приказ о вашем новом назначении.
Мне осталось только хмыкнуть:
– Он поступил до того, как моя батарея получила задачу подавить два закопанных в землю панцера, или уже после?
Капитан пропустил мою подковырку мимо ушей, положив на стол завизированный подписью командира полка приказ. И прежде чем я успел с ним ознакомиться, Боев уточнил:
– Вас переводят в часть, направляемую из Германии на Дальний Восток. Предстоит новая война с милитаристической Японией, а там такие опытные командиры «сорокапяток» на вес золота. Поздравляю с назначением.
Я стиснул зубы от ярости, едва удержавшись от того, чтобы не втащить капитану по морде. Как же, поздравляет он! Наверняка ведь сам подсуетился насчет перевода, мудак! Хотя интонации были совершенно нейтральные, издевка в последних словах Боева читалась легко… Словно почуяв мое настроение, командир дивизиона быстро заговорил:
– Это не просто перевод, это перевод с повышением для вас, товарищ капитан. Обещают должность не ниже командира дивизиона! Кроме того, война с Японией сложной не будет, а для «сорокапяток» там целая прорва целей. В конце концов, у японцев нет сильных танков с крепкой броней! Глядишь, успеете обзавестись заслуженными наградами…
Опять издевается, гад. У меня из всех наград только медаль «Партизану Отечественной войны» второй степени. Ну а как? В 1941-м успел побывать только в одном бою под Смоленском – хоть и в жарком бою. Затем ранение, окружение, партизанский отряд… С начальством отряда все было тоже не очень ладно. На наши диверсии немцы отвечали казнями заложников, и, в конце концов, я начал уклоняться от участия в акциях партизан по любому поводу. Но медаль получил заслуженно: когда немецкие егеря вывели батальон карателей на отряд, мое орудие и хорошо натасканный расчет сумели прикрыть отход партизан.
Потом еще много чего было. Фильтрационный лагерь по выходе к своим, понижение в звании. Едва в штрафбат не загремел! Спасло осколочное ранение в последнем бою, оставленное миной «восьмидесяткой»… Новые бои, восстановление в звании, повышение до комбатра. Но на дивизион уже не поставили – клеймо окруженца… Зря только Боев волновался.
Были и представления к наградам, но их неизменно заворачивали. Явно не без участия непосредственного командира! Вот бы прямо сейчас съездить ему по морде! Нельзя. Подсудное дело, и в случае с Боевым не замнут – капитан наверняка поднимет шум.