Но на другой же день после этого решения Кунтуар спешно уехал в экспедицию. Причина была слишком важной: Михайлов сообщил, что есть новые археологические находки.
В Кайракты он пробыл три месяца. В самое тяжелое для молодой семьи время не оказалось рядом такого надежного старшего друга, каким был бы Кунтуар.
Волновался археолог не напрасно. Вскоре после смерти Акгуль Ергазы позвал к себе Армана и Жаннат.
— Дети мои, — обратился он довольно мягко, — все это время, пока мы жили вместе, я ничего не жалел для вас. Много ли, мало ли зарабатывал — все было вашим. Всех нас в этом доме собрала, объединила Акгуль. Теперь ее нет… — Он помолчал, будто не в силах говорить от тяжких переживаний. — Судьба внесла в наш дом разлад. Когда он случается даже между мужем и женой, они расходятся. А я не смог, Арман, стать тебе настоящим отцом, ты мне — сыном… — Ергазы опять смолк, как бы не в силах одолеть выпавшую на его долю трудность. — В общем, — уже решительнее заговорил он, — я еще надеюсь иметь собственных детей, свой теплый очаг. Решил вот жениться. А если у нас будут разные казаны, то и интересы пойдут врозь. Я думаю, вам надо жить самостоятельно, хватит, помог… теперь идите. Квартиру, думаю, найдете. А взять из дома можете…
Арман сидел с опущенной головой и никак не реагировал на слова отчима. Да и что он мог возразить или сказать, когда даже не представлял, какие трудности могут ожидать их впереди.
В тот же день, как только Арман и Жаннат с детьми покинули дом, Ергазы привел секретаршу с ее восьмилетней дочерью.
— Девочку отдай в интернат, — сказал он молодой супруге. — Пора и самим пожить… Для себя…
В Кайракты стояли сухие и жаркие дни, когда сюда приехал Кунтуар. Дул южный удушливый ветер, но археолог ничего этого не замечал. Сойдя с машины, забыв усталость с дороги, он бодро шагал за Михайловым. Место, где нашли новые памятники, было чуть южнее лагеря. Этот невысокий курган на равнине привлекал внимание Кунтуара и раньше. Он всякий раз, проходя мимо, говорил себе: «Надо и здесь хорошенько все исследовать». В то же время предполагал, что раз курган небольшой, то, самое многое, он принадлежит к эпохе бронзы. Ученого же интересовал более ранний период.
Молодец все-таки Михайлов! Он прорыл траншею вокруг холма и обнаружил огромный, по пояс человеку, камень. По обе стороны от него — две каменные стелы. Нет сомнения, это свидетели мира, существовавшего раньше саков. Между камнем и стелами в ветреные дни время намело этот холм на равнине. Такие курганные камни и стелы Кунтуар видел и раньше. Они не редкость в Сарыарке, особенно на берегах Ишима и Тобола. По предположениям историков, большинство из них относятся к эпохе кипчаков и усуней. Некоторые ученые считают, что эти памятники принадлежат даже племени чудь. Утверждать, что жил когда-то этот народ на земле казахов, конечно, трудно. Но если памятники действительно принадлежат племени чудь, то культура их должна быть значительно выше всех соседних с ними племен.
Из легенд известно, что чудь населяли земли Арки по соседству с Сибирью. Каким же образом эти находки, так похожие на их памятники, оказались здесь, на берегах Сырдарьи? Если допустить, что чудь жили от берегов Есиля[69] и Тобола до самой Сырдарьи, то, значит, это был очень многочисленный народ. И опять загадка. Если народ многочисленный и, надо полагать, жизнестойкий, то не мог он оставить после себя только эти символические камни. Должны быть и другие его памятники!
Или в этих местах жил еще какой-то народ, родственный чудь, с близкой им культурой?
Скорее всего, это были кочевые племена. Где же их захоронения, где кладбища? Или они, как древние монголы, оставляли умирать стариков на вершинах гор, а то и в пустыне? Может, поклонялись огню и сжигали трупы, развеяв пепел?
Кунтуар с интересом, долго рассматривал каменные изваяния. Но пока они молчали, не раскрывая своей многовековой тайны… Ученый логически развивал каждую новую мысль. Вместе с тем во многом сомневался, что-то отвергал и снова цеплялся за чуть мелькнувшую в глубине сознания догадку: «Чудь считается прогрессивным для своего времени народом. А думали ли они, эти далекие предки, оставившие нам в наследство свои вековечные памятники, о будущем, о своих потомках? Или эти памятники — всего-навсего случайность?»