Сэм почувствовал, как у него в душе закипает злость, одновременно с ее вспышкой злобы. Он-то намеревался лишь спросить, знала ли она о смертельной болезни дочери. Ему казалось, что это может их как-то утешить, если они узнают, что это вовсе не убийца отнял у Присциллы жизнь, не он лишил ее возможности выйти замуж, сделать успешную карьеру, иметь детей, заполучить новых друзей, прожить многие, полные смысла годы. Это рак должен был украсть у нее все это, невзирая ни на что.
Но сейчас он утратил желание произнести хоть одно слово утешения.
У него сложилось впечатление, что Присс дала своему семейству последний шанс. Она сказала правду, и они снова отвергли и правду, и ее саму.
Сэм чуть наклонился к миссис Уиндзор.
– Если вы когда-нибудь пожелаете узнать настоящую правду, миссис Уиндзор, то у меня хранится результат анализа ДНК ее ребенка. Все, что от вас потребуется, это привести с собой вашего мужа с анализом его…
И тут она ударила его по лицу.
– Эй, подождите!
Сэм остановился, замедлив свой быстрый проход к лифту, и обернулся. До сих пор пребывая во взвинченном состоянии, он ощутил, как вся кровь отхлынула у него от лица, так что, как он полагал, след от пощечины выделялся на его бледном лице прямо как картинка маслом.
Молодая женщина, бросившаяся следом за ним, выглядела настолько похожей на его покойную пациентку, что у него чуть не вырвалось: «Присцилла!..»
Но тут она подбежала к нему, и это жутковатое сильное сходство исчезло; девушка была моложе Присс, но выглядела старше.
– Ха! – воскликнула она. – Вы на минуточку подумали, что я – это она, не правда ли? Я так нынче немало народу перепугала. Это так здорово! А вот интересно, чем это вы так обозлили мою мамашу?
– Я сообщил ей кое-что такое, что она не хотела услышать. Вы младшая сестра Присс?
– Ага. Меня зовут Сидни, – она снова засмеялась. – Надеюсь, у вас имеется еще что-нибудь гнусное в запасе, чтобы сообщить моей мамочке. Это было так здорово! А кто вы такой?
– Я был ее врачом.
– Мамочкиным?
– Ну да, когда-то. Но я хотел сказать – вашей сестры.
Сэм заметил, как на ее лице мелькнула тень отвращения.
– А вы знаете, что если б она не раздала все те деньги, я могла бы сейчас быть на три миллиона богаче?
– А что заставляет вас думать, что она оставила бы их вам?
Сидни бросила на него острый взгляд.
– А к вам-то это каким боком относится?
Когда он ничего на это не ответил, она заявила, выпятив челюсть и с неприятной ухмылкой:
– По крайней мере, она оставила мне в наследство своего бойфренда. Хотя, если по правде, я его у нее увела еще раньше.
Сэм проследил ее взгляд, направленный на темноволосого молодого человека, нескладно прислонившегося к стене. Подошва его левого башмака упиралась при этом в роскошные обои, а руки он скрестил за спиной и опирался на них. Эта приставленная к стене нога заставила Сэма почувствовать себя чем-то вроде старого ворчливого склочника и скряги; он понял, что его первая мысль при этом была: «Какие скверные манеры, никакого уважения к чужому имуществу! Выходит, он просто дрянь, да еще и позволил одной сестрице украсть себя у другой!» Ему стало больно за Присциллу, но потом он подумал, что она, наверное, оказалась в итоге в выигрыше. Украденный бойфренд и склонная к кражам сестрица вполне стоят друг друга.
– А почему ваши родители не стали проводить заупокойную службу в вашей обычной церкви? – спросил он.
– Потому что наш священник мог сказать о Присцилле что-то хорошее.
– Ух ты!
– Да ладно! Ей еще повезло, что они не заказали службу прямо в похоронном бюро.
– И все это в наказание за то, что она оказалась незамужней несовершеннолетней беременной девицей?
Сидни кинула в него разъяренный взгляд, который Сэм встретил точно таким же, отразившим его злость по отношению ко всем им.
– А как насчет вас? – спросил он совсем тихо.
– А что насчет меня?
– Ваш отец…
– Заткнитесь! Если произнесете еще хоть слово, я тоже дам вам по морде!