Однако вопросы равноправия, равенства с мужчинами теперь уже не стояли в повестке дня. Работы представительниц радикального феминизма, как правило, делали акцент на традиционной бинарной оппозиции биологических полов – мужского и женского (например, «Диалектика пола: проблема феминистской революции» Суламифь Файерстоун). Теперь на первый план вышли различия. А различия объединить не могут. Даже отличия от мужчин не приводят женщин к солидарности. Поэтому «вторая волна», не набрав мощи «первой», ушла в песок теоретизирования.
В рамках структурализма и символического лакановского психоанализа зарождается движение так называемой феминисткой критики: Юлия Кристева, Люси Иригарэ и другие. Центром развития феминистских идей становятся группы роста самосознания, в которых на основе психоаналитической традиции опоры на личный опыт и частные истории (так называемые case studies), переосмысляются стереотипы восприятия и оценки различных ситуаций. Из практики этих групп вырастают специальные образовательные программы для женщин и, наконец, обязательная в США для всех социальных профилей дисциплина о женщинах (womenstudies), а уже позже – с 1990-х годов – во многом оппозиционная ей учебная и исследовательская дисциплина – гендерные исследования (genderstudies).
Одной из центральных тем исследований становится проблема субъективности и идентичности субъекта, в том числе сексуальной идентичности, но также и национальная, и культурно-историческая, и возрастная самоидентификация субъекта. Задача состояла в том, чтобы мыслить различное.
Рози Брайдотти исследует систему властных отношений, которые формируют основные характеристики субъективности. Брайдотти предлагает проект высвобождения женской идентичности, оказавшейся встроенной в иерархическую систему определений, – «политический проект номадизма». Стать номадой (от греческого «номас» – кочевник) – обрести гибкую позицию в отношении своего места, своей роли, своей исключительности, в том числе своего языка. В этой гибкости и активности и состоит способ сопротивления властным структурам. Номадичность позволяет выйти из маскулинной иерархии.
Джудит Батлер считает необходимым провести своеобразную деконструкцию гендера: критически рассмотреть его обусловленность властными отношениями. Гендер – флуктуационная переменная, меняющая свое значение. Самоидентификация связана не с сущностью, а с поведением, которое носит прежде всего имитационный характер, подстраивается под те нормы, что заданы властными структурами, чтобы вписаться в социум. Батлер утверждает перформативность гендера.
Развитием дискуссий о гендере стала квир (queer) – теория. Вводя в оборот термин «квир-субъект», Тереза де Лауретис не связывала его с тем или иным биологическим полом, она подчеркивала внеположенность такого субъекта: он вне иерархически организованных ценностей, он вне центрированного нормативного общества и культуры, он оказывается тем нарушителем порядка и традиций, который своим эксцентричным поведением ставит под сомнение сам порядок, саму нормативность. Предметом квир-исследований являются все формы деконструкции гендера, то есть все формы нарушения устойчивых традиционных представлений о сексуальных идентичностях. Сексуальность мыслится как социальный конструкт, многообразный и меняющийся.
Постмодернистское развитие феминизма, уводящее последний в гендерные исследования, квир-теорию и к «множественным феминизмам», подрывает феминистское движение изнутри. Феминистки отказываются от понимания женской сексуальности, общей для всех женщин. И переходят к плюрализации гендерных определений. Невозможно выделить группу «феминной» идентичности, если «женское» растворяется в этническом, классовом, возрастном, а главное – во множественности не поддающихся никакой классификации идентичностей. Если понятие женской идентичности оказывается конструктом, то и существование понятие «женского» сомнительно. Если нет и не может быть, с точки зрения постструктурализма, никакого фиксированного значимого опыта, как нет фиксированного цельного субъекта и соответственно некой исходной предданной идентичности, может ли «опыт» по-прежнему занимать центральное место в феминистских исследованиях – вопрос. Провозглашая «смерть субъекта», постструктурализм «убивает» и женщину как понятие.