В связи с отмеченными тенденциями французского персонализма в первые годы существования «Эспри» возникла угроза его осуждения со стороны Ватикана, не признавшего столь далеко идущего «экуменизма» Мунье и его единомышленников. Недовольство Рима вызывали и требования философов-персоналистов отделить христианство от «утвердившегося беспорядка» (капитализма), и персоналистская концепция «вовлечения», и «скромность» самой веры сторонников «личностной философии».
Создавая персонализм как философское учение, Мунье намеревался обновить христианскую концепцию человека путем ассимиляции наиболее влиятельных в современном ему мире философских антропологических позиций, и прежде всего экзистенциализма и марксизма. Ответ на вопрос о качествах и свойствах личности философы-персоналисты искали у Сократа и Цицерона, Декарта и Лейбница, Канта, Паскаля, Мальбранша, Руссо, Фихте, Прудона, Шелера, Бергсона, Пеги, Бердяева, Достоевского, Л. Толстого, Маркса, Ленина.
Зарождение понятия личности Мунье связывает с христианством, которое, как он отмечает, первым заговорило о множественности человеческих душ и призвало каждую из них внутренне приобщиться к божественному. «Глубинный смысл человеческого существования состоит… в том, чтобы переменить „тайну своей души“, чтобы принять в нее Царство Божие и воплотить его на земле»[3]. Идея о воплощении Царства Божия на Земле стала программной в философии французского персонализма. В этом плане «личностная философия» идет в русле августиновской антропологии, которую Мунье воспринял как призыв к «возвеличению земной жизни». Отказавшись от радикального противопоставления града Божия и града земного, Мунье, вслед за Ш. Пеги, переинтерпретировал соотношение священного и мирского следующим образом: духовный порядок — это не метафизический принцип, отделяющий человека от его земного удела; он — динамическая сила, проявляющая себя в человеческом обществе. Град Божий и град земной навеки переплелись друг с другом и различаются только по своей направленности. Таким образом, в отличие от традиционного христианства, нацеливавшего человека главным образом на созерцательную жизнь, Мунье и его соратники сделали акцент на жизни активной, придав идее о воплощении божественных ценностей на земле вполне конкретный вид.
В поисках сущности человека Мунье обращается к практической стороне его жизнедеятельности и пытается определить роль труда в его жизни, пользуясь понятием «вовлечение». В этом сказывается определенное влияние марксизма, который первоначально воспринимался Мунье и его единомышленниками сквозь призму взглядов Н. А. Бердяева. В первом номере «Эспри» Бердяев опубликовал статью «Правда и ложь коммунизма», которую Мунье сразу отметил как весьма содержательную. К наиболее значимым «истинам» коммунизма русский мыслитель относил критику буржуазного общества, его пороков и противоречий, развенчание эксплуатации человека человеком, призыв к изменению социального порядка, угнетающего индивида, стремление придать мышлению и деятельности людей универсальный характер.
Несмотря на сильное влияние идей Бердяева, Мунье был не согласен с тем, как русский философ трактовал проблему объективации. Бердяев не верил в возможность самореализации человека во внешнем мире; для него конфликт между материей и духом, имманентным и трансцендентным был абсолютным, а потому неразрешимым: «дух есть революционное начало, материя же есть начало реакционное», «дух есть свобода и революция, материя же есть необходимость и реакция»[4]. Мунье и его единомышленники диалектически понимали взаимодействие духа и материи и в нем видели главное условие для самоосуществления человека как личности. В работе «Персоналистская и общностная революция» Мунье пишет о трех основных измерениях личности: призвании, воплощении и объединении, где акцент делается на «воплощении в труде».
Труд для Мунье есть прежде всего творчество, в процессе которого человек выступает законодательным, целеполагающим существом («труд осуществляется ради творчества»); создавая тот или иной продукт, человек не только выражает себя, но и определенным образом завершает себя («труд есть средство завершения человека как личности») и конституирует собственное Я («труд возвращает индивида к самому себе»); в труде человек осуществляет себя не только как существо мыслящее и действующее, но и как чувственное, эмоциональное («труд сопровождается радостью»); дисциплина труда, его конкретный порядок и строгая определенность организуют человека, давая ему чувство уверенности и вселяя веру в самого себя. Одним из наиболее существенных моментов трудовой деятельности, считает Мунье, является опыт человеческой самоотверженности: человек, творчески осуществляя себя в труде, отрекается от самого себя и делает это не столько ради производимого им продукта, сколько ради другого человека, которому он посвящает свой труд. Таким образом, труд выступает изначальным условием подлинно человеческого общения и инструментом воспитания: дух товарищества и любви, господствующий в процессе совместного труда, — вот та основа, на которой создается истинно человеческое, личностное сообщество.