Было бы наивным полагать, что в лицемерии, связанном с отношениями полов, повинна буржуазная респектабельность. И все же именно эта респектабельность породила их самые одиозные формы, вызванные страхом и корыстными интересами. Если бы здесь было меньше таинственности и больше дальновидности, это послужило бы и на пользу морали.
Все это отчетливо проявляется там, где речь идет о положении женщины. Предпринимаются все новые попытки определить, что же в ее кажущейся загадочности принадлежит вечности, а что является исторически преходящим. И конечно же никакие ссылки на самодостаточность мужского начала или на мстительность женского характера не в состоянии прояснить суть дела. Однако верно и то, что общество, в котором мы живем, создано мужчинами и для мужчин, что потенциал женского существа далеко еще не раскрыт. Каким образом обеспечить женщине развитие, соответствующее ее природе, не ограничивая ее, как гармонично сообразовать ее с миром, какие новые ценности и новые перспективы предложить ей — все эти проблемы и их предполагаемые решения дают основания утверждать: женщина — тоже личность[245].
Национальное и интернациональное сообщество. Нация обладает большей универсализующей возможностью, чем семья; она воспитывает и развивает разумное начало в человеке, обогащает человека как общественное существо, открывая перед ним мир во всем его многообразии, предоставляя простор для выбора. Коренящаяся в национальном единении опасность заключается в том, что нация представляет собой самую сплоченную человеческую общность и поэтому не всегда в состоянии противостоять пустым призывам и опеке со стороны государства. Национализм выступает сегодня со всей очевидностью явлением разрушительным и ретроградным. Вместе с тем национальное чувство служит хорошим противоядием против эгоистических настроений на уровне как отдельного индивида, так и семьи, против государственной монополии и космополитизма в экономической сфере. Именно отсюда проистекает равновесие человеческого начала: национальное чувство не только взывает к гражданственности — оно является составным элементом нашей духовной жизни. Быть может, когда-нибудь нация и отомрет, но сегодня она еще не выполнила своей посреднической роли.
Однако нация, замкнувшись в себе, может нести угрозу войн, если не включена в мировую цивилизацию. Начиная с 1918 года заблуждением лучших умов было то, что они, следуя либеральной идеологии, верили, будто порядок в мире может основываться на одних только благих пожеланиях, правовых соглашениях и парламентских институтах, в то время как другие силы — экономические, социальные и те, что вызваны страстями человеческими, — ведут к конфликтам и взрывам. Эта иллюзия поддерживается и после второй мировой войны (в частности, ООН) и даже принимает более циничную форму: одно зло влечет за собой другое. Между тем в действительности мир все более и более интернационализуется. Сегодня уже нет независимых наций в старом понимании. Разделение на зоны влияния — первый шаг к мировому единству, которое рано или поздно должно сложиться. При этом необходимо выполнение трех условий: нации отказываются от неограниченного суверенитета, разумеется, в пользу объединения народов на основе демократии, а не какого-то суперимпериализма; образуется союз между народами и их полномочными представителями, а не между правительствами; мощь империализма, особенно экономическая, опирающаяся то на национализм, то на космополитизм, будет окончательно сломлена объединенными усилиями народов. А до тех пор любая международная организация будет подрываться изнутри враждующими силами. Федерализм как главенствующая утопия полностью соответствует идеям персонализма[246]: но главенствующая утопия, будь она пацифистского[247] или федералистского[248] толка, никогда не должна превращаться в застывшую догму и не учитывать конкретных обстоятельств, даже если они ей противоречат.
Особого внимания в наше время заслуживают и проблемы межэтнических отношений. Очевидно, что равенство личностей исключает всякую форму расизма и ксенофобию как один из его вариантов, что никак не означает отрицания конкретных проблем, вытекающих из этнических различий. Колониализм движется к своему концу. Справедливость предполагает, что метрополии будут последовательно и неустанно вести к независимости народы, ответственность за которые они взяли на себя и чью политическую стабильность нарушили. Элементарная прозорливость подсказывает им, что не следует побуждать к насилию народы, с которыми они сообща могли бы отстаивать собственные традиции в новых национальных образованиях[249].