В персоналистской концепции внутреннего мира личности большое значение придается проблеме бессознательного; именно бессознательная деятельность обеспечивает связь человека с целостным миром — дочеловеческим и сверхчеловеческим — и открывает особые связи между Я и не-Я. Мунье говорит о «разомкнутости» человека: он открыт некой реальности, более обширной, чем мир, в котором протекает его сознательная жизнь, реальности, с одной стороны, предшествующей человеку, с другой — превосходящей его. Именно бессознательное позволяет человеку общаться с этой реальностью: через бессознательное человек соединяется с той частью самого себя, которая превосходит его собственное сознание.
Высоко оценивая психоанализ 3. Фрейда, который своей концепцией бессознательного переориентировал познание человека, расширив границы его внутреннего мира за счет введения инстанций бессознательного и сверхсознательного, Мунье тем не менее подвергает критике фрейдизм как вариант механистического детерминизма. Особое возражение вызывает у него фрейдовское стремление свести высшие проявления человеческого духа — мораль, искусство, религию — к модификациям внутренних влечений, тождественных инстинктивной бессознательной деятельности, в результате чего человеческое бытие трактуется как «сплошная животность» и собственно личностные характеристики сводятся к безличностному; ведущим моментом человеческого бытия в психоанализе выступает «укрывшийся в бессознательном принцип удовольствия»[8].
В центре внимания Мунье не механически действующее бессознательное, а творческое бессознательное, при изучении которого он пользуется идеей интенциональности Э. Гуссерля, вместе с тем подвергая ее и решительной критике, и существенной переработке. Его основное возражение направлено против узкого, преимущественно рационалистического, понимания проблемы интенциональности — последняя трактовалась основоположником феноменологии исключительно как направленность сознания вовне на предмет; в учении Э. Гуссерля Мунье видит всего лишь философию познания, где человек отождествляется с реальностью, а не преодолевает ее.
Не устраивает Мунье и трактовка идеи интенциональности атеистическими экзистенциалистами (прежде всего Ж. П. Сартром), поскольку, как он считает, в экзистенциализме человеческая субъективность герметически закрыта. И хотя Сартр отвергал всякую мысль о замкнутости сознания, подчеркивая его нацеленность вовне, основоположник персонализма отмечает бессодержательность экзистенциалистских понятий интенциональности и трансценденции, с помощью которых описывается движение «бесцельного бытия»: в атеистическом экзистенциализме вне человека нет ничего, что превосходило бы его бытие по значимости и масштабу. В итоге, считает Мунье, и в феноменологии, и в экзистенциализме человеческое бытие — это страстное желание индивида жить любой ценой, даже ценой попрания тех ценностей, которые придают смысл его существованию. Мунье разделяет здесь точку зрения христианских экзистенциалистов Г. Марселя и К. Ясперса, в чьих учениях его привлекает стремление не только понять человека из него самого, но и связать его внутренний мир с неким надличным, абсолютным, то есть божественным, бытием.
Пытаясь описать понятие божественной трансценденции, Мунье ссылается (как и в случае с личностью) на ее принципиальную неопределимость. Вполне достоверно можно утверждать только следующее: понятие божественной трансценденции, или Бога, содержит в себе указание на некоторый предел человеческих возможностей, где, с одной стороны, обнаруживается конец человеческого мира и становятся немыслимыми все человеческие представления и масштабы, а с другой — именно в силу этого сам человеческий мир приобретает смысл.
Согласно Мунье, понятие трансценденции характеризует не сознание человека, а его субъективность, духовный мир личности. Область духа предстает в персонализме как та часть субъективности, где человеческое существование понимается с позиций добра и зла, блага и греха и т. п.; дух есть и самосознание человека. Дух в персонализме — это особая смысложизненная сфера человеческого опыта, первичная по отношению к предметно-конкретному самоосуществлению человека, сфера «сверхсознательная и сверхвременная». Духу от природы свойственно трансцендировать, и его специфической чертой является открытость не внешнему миру, а некоему высшему бытию. К постижению этого бытия человек приходит в моменты потрясения, откровения, что сродни акту озарения, открывающему, по словам Мунье, мир в его глубинной реальности и соединяющему человека за пределами сознания с тотальным целым.