ь, что после неё что-то есть. — А если нас всё-таки расщепляет на атомы? — Тогда о нашей любви складывают легенды и душещипательные истории, и она всё равно остаётся в веках. — Ууу, святые угодники, дамочка, у вас от амбиций губы по ветру не заколосятся? — Я стукнула его в бок. — Да я не о нашей конкретно, я о нашей — людской, ты первый употребил местоимение «нас», я и продолжила. — Не отрицай, в тебе полно самолюбия. — Да иди ты! — отвернулась я, находясь в заигрывающем состоянии духа. Джиён положил подбородок мне на плечо, прижавшись сзади. — Эй, мадам Дракон, иди сюда, не дуйся. — Буду. — Он поцеловал меня в шею, вздохнув. — Если не разочарование… то что именно ты чувствовала, когда всё произошло? — Я задумалась, пытаясь вспомнить и сформулировать. Вообще-то, верным ответом было «ничего», но если сказать одним словом, то оно будет неправильно понятно. Потому что это «ничего» означало не отсутствие ощущений, а отсутствие возможности их уловить. Я была настолько пьяна духовным открытием и разрывающимся изнутри чувством, что плыла где-то над нами, в других пространствах. Я помню только вкус губ Джиёна, их действия, и неимоверное счастье. А потом я пришла в себя, когда всё кончилось. Это как глубокий обморок без потери сознания, и это был не оргазм, какие я испытывала с Сынри. Это была эйфория — души, сердца, разума. После занятия любовью мне только и хотелось хватать руками разбегающееся во все стороны ощущение, которое быстро пропало, растворилось и было неповторимым. Но разве не пролетают лучшие моменты в нашей жизни именно так, когда моргнул — и всё, часы и даже дни счастья позади, ведь ты себя потерял в этом всём и не чувствовал отдельно взятой ни секунды, просквозив по времени на одном дыхании. Вот чем было моё «ничего». — Всё. Я пропустила через себя Вселенную. — А-а, видела космос? — ухмыльнулся Джиён. — Мой космос — это ты, — обернулась я, позволив начать себя целовать снова. Дракон принялся ласкать моё тело, явно желая повторить то, что мы сделали, как вдруг меня озарило. — Джиён! — Он отвлёкся, посмотрев в мои глаза. Я толкнула его прочь, округлив их. — Джиён, ты надевал презерватив? — Выражение лица у него на какой-то миг просигналило «я не Джиён» и «прикинулся шлангом». Но он всё-таки ровно произнёс: — Нет… — Ты… ты… чудовище! — крикнула я и, схватив подушку, начала лупить его со всей силы, так что от первого удара он не успел прикрыть голову руками, защитившись лишь со второй попытки. — Ты бездушная тварь! Ты безмозглая скотина! — Я остановилась, и он, насмехаясь, пугаясь и не зная, что ждать дальше, безропотно застыл, держа ладони над головой. — Нет, ты не безмозглая скотина, ты же никогда ничего не делаешь, не подумав… — Даша, я, правда, не подумал… — Врёшь! — стукнула его я. — Нет! Я же сказал тебе, что на эту ночь хотел поддаться чувствам… — Да?! Чтобы не предохраняться со мной? Урод моральный! — огорошила я его подушкой снова. — Говнюк! — Даша, прекрати! — он попытался выхватить подушку, но когда она была у меня вырвана, я схватила вторую — его, и заработала атакующей дальше. — Даша, это было не предумышленно! Я забыл, я тебе честно говорю! — А прикидывался продуманным и умным! Тупарь ты последний, Квон Джиён! — хлопнула я его по щиту из подушки, запыхавшись и подув на упавший локон. — Козёл! — Да что ты нервничаешь, может, обойдётся всё? — покосился он на меня загнано. — А если нет? Сынри пусть воспитывает? — Вряд ли его затруднит материально, — хотел пошутить Джиён, но опять огрёб от меня подушкой. — Я не отказываюсь от алиментов! — Ты дракон, или кукушка, мать твою?! Или они тоже яйца в чужие гнёзда откладывают? — Смотря по обстоятельствам… — Я тебе устрою обстоятельства, я тебе устрою, сволочь ты земноводная, только вот окажись я в положении, я ж тебе весь Сингапур на уши поставлю! — Пока я продолжала материться, ругаться и сыпать угрозами, Джиён ничего не делал и, когда меня стало отпускать, я увидела, что он сидит и смотрит на меня глазами, полными восхищения, удовольствия и восторга. Он был настолько зачарован, что боялся пошевелиться. — Тебе что, нравится, когда я нервничаю? — Я люблю, когда ты захвачена страстью, — слегка охрипнув от заволакивающего рассудок возбуждения, изрёк Джиён, — всё равно какой, гневом ли, слезами, смехом, похотью… Наверное, я был настолько хладнокровен многие годы, что мне не хватало этого дикого огня. Я просто тащусь с тебя такой, Даша. — А я тебя опять убить хочу. — Вернуть нож? Или пистолет дать? — Я положила подушку на место и легла на неё. — Лучше я сейчас подробно тебе расскажу, как мы занимаемся сексом с Сынри. — Зараза, — процедил с улыбкой сквозь зубы Джиён и я, поняв вдруг почему-то, что совершенно не боюсь больше беременности, потому что, наверное, вообще ничего не боюсь, позволила ему подобраться к себе, прильнуть к моим губам и снова обрушить меня в пучину чего-то такого, где тела, служащие проводниками, на самом деле были на последнем месте. Джиён взял пачку сигарет и, приоткрыв окошко, сел на подоконник, подальше от меня и кровати. Но я, надев его футболку, уже снявшая и чулки, подошла к нему, села напротив, так, чтобы на подоконнике сошлись наши пальцы ног, подтянулась до сигарет, и, на глазах изумлённого Джиёна, закурила тоже. Он некоторое время не в силах был продолжать своего аналогичного занятия, любуясь мной в данном амплуа курильщицы. После того, как первый раз покурила, сигареты не показались мне совсем уж гадкими. Или предыдущие были крепче этих? — Я тебя и курить научил? — произнёс через какое-то время Дракон, когда спали оковы удивления. — Нет, Наташа. — Ах она негодяйка, — улыбнулся он. Я выдохнула дым, наблюдая, как он растворяется и исчезает. Всё проходит и исчезает рано или поздно. Кроме настоящей любви. Неужели Джиён верил в это? На горизонте показался предвестник рассвета — светлеющий оттенок неба. По мне пробежался холодок. Каково было русалочке, знающей, что её ноги вот-вот превратятся в хвост? Так же ли горько, как мне? — Как же хочется закрыться в этой комнате. Навсегда. — Нет, я хорошо поняла тебя. Это риск, мы оба погибнем. Поэтому должны расстаться и погибать медленно и вдалеке друг от друга. — Этот процесс называется старение. И произойдёт он вне зависимости от того, вместе ты с любимым человеком, или не вместе, — мы сделали по тяжке одновременно, и, дразнясь, выпустили по облаку дыма навстречу одно другому. — Но расставанием ты спасаешь только меня. Ты по своему статусу и положению останешься в зоне риска. — Но не буду так слаб, как с тобой. — Он посмотрел на щупальцем вылезающий из пролива отдалённый луч солнца и поморщился, не то от него, не то от дыма. — Я торжествовал от того, что меня ненавидят — от страха, зависти, злости, но теперь эта ненависть перекинется и на тебя, останься ты со мной. Они будут ненавидеть и тебя. Тебя! Я буду хотеть убить каждого, что посмеет тебя не полюбить, а тех, кто полюбит, я буду ненавидеть ещё сильнее. Скажи, разве у меня есть какой-либо иной выход? — Я надеялась, что ты его найдёшь. Ты же всегда всё мог. — Можно инсценировать смерть и уехать на необитаемый остров, — пожал плечами Дракон. — Я буду твоей Пятницей, — подмигнула я. — Категорически не согласен отказываться от тебя в другие дни недели, — хохотнул он. — Я слишком долго показушничал. Чтобы навести ужас и страх на людей, я создал вокруг себя много шумихи. Знаешь, у Наташи есть брат, ушлый тип, он как-то заявил, что может бесследно исчезнуть и его не смогут найти. И я понял, что так и есть, что он сможет провернуть такое дело, а я не представляю, как люди проваливаются сквозь землю. Я на ней слишком твёрдо стою. Меня везде найдут. Я могу обороняться и ограждать себя от врага, но пропадать не научился. К сожалению. Для того чтобы начать жизнь сначала, нужно несколько верных людей, тех, что помогут скрыться и не выдадут под пытками. А у меня только Сынхён и Тэян. Все остальные — купленные или запуганные. Они предадут очень быстро. Я никогда не выстраивал свою империю так, чтобы она стала двухместной. Она всегда была рассчитана на одного, и вот итог — она и любовь несовместимы. Нужно строить другую, а для этого бросить эту, а эту бросить нельзя — подберут и по мне ею прокатятся. Да и не хочу я её бросать, Даша, люблю я её, как и тебя. Я выслушала его, прекрасно понимая. Во мне не было обиды за то, что он не швыряет мне под ноги все свои достижения. С таким поступком это уже был бы не Джиён, не тот мужчина, которого я люблю. Мой Дракон всегда себе на уме, он должен быть алчным, твёрдым и грубым. Но и я не буду с ним миндальничать. — Ты можешь исполнить одно моё желание? — Он заинтриговано приподнял брови. — Знаю, оно выйдет за рамки этой ночи, а ты обещал лишь в неё поддаться чувствам… — Опять благотворительность? — в кои-то веки не угадал Джиён. Я тихо посмеялась. — Разве что в каком-то извращенном понимании. — Если ты хочешь каким-то образом сделать так, чтобы не пришлось расставаться… — Нет-нет, это не будет противоречить твоим планам. Это даже, можно сказать, никак не будет с тобой связано. Исполнишь? — Дракон вздохнул, но не тяжело, а скорее повержено. Удовлетворённый в постели дважды, он имел всё меньше сил мне сопротивляться. — Что ты хочешь, душа моя? — иронично спросил он. — Сначала пообещай, что сделаешь, милый, — подыграла я, вспомнив одну из тех недель, когда мы могли жить вместе. Которые мы безбо