вшую с моего плеча, когда я вздыбилась, прижавшись к спинке кровати и натягивая на грудь одеяло. — Я напугал тебя? Извини. Но сколько ты собиралась спать? Уже половина четвёртого, обедать давно пора, а я без тебя никак не сажусь за стол. Я посмотрела на него, в домашних штанах, по пояс голый, явно принявший душ и взбодрившийся, в отличие от меня. Сынри улыбался, глядя на меня так, как будто я обязана была ему ответить такой же улыбкой. Он сидел близко, так что не получилось из-под него натянуть на себя достаточно прикрытия, и грудь осталась голой. Опустив на неё глаза, новобрачный наклонил голову, наметившись губами к соску, но я реще дёрнула одеяло и, едва не порвав его, всё-таки защитилась тканью, когда Сынри был уже почти впритык. Его взгляд поднялся. — Ты сердишься, что я проспал брачную ночь? — Он выпрямился, поглаживая мою ногу через одеяло. — Я сам не рад, не знаю, как надо было так умудриться? Вроде не так много пил. Но ты сама хороша! Не могла меня растолкать? Или ты тоже нарезалась, а? Женушка… — подтянулся он выше, намереваясь поцеловать меня. Я отвернула лицо, и его губы опять угодили в щёку. А моя ладонь легла ему на грудь, как упор. — Ну, солнышко, чего ты такая злая с утра? — Хочу в душ. И почистить зубы. — Ища пока что безобидные отговорки, я готовилась для главной. Даже не отговорки, а заявления, которое отобьёт ему желание ко мне приставать. — Меня ничего не смущает, — принялись его руки подминать меня и присваивать, чтобы добраться до оголённой плоти, чтобы размотать меня из кокона и положить под себя, чтобы удовлетворить своё неуёмное вожделение. Я порадовалась, что он не стал настаивать на поцелуе в губы после того, как я отвела лицо второй раз. Но его уста заскользили по шее и опустились ниже, что было совсем с трудом переносимо. Пытаясь убрать его, оттолкнуть, отодвинуть, я извивалась и выкручивалась, пока не выпала из постели на пол, оставив в руках разочарованного Сынри пустое одеяло. Он посмотрел на меня сверху вниз. — Даш, ну чего ты? — Я в ванную. — Быстро поднявшись, я поспешила туда, дав себе передышку. Господи, боже, как это всё ужасно, как сложно, как непереносимо! Джиён, который растерзал в клочья мою душу, доведший до безразличия к своему телу, примиривший меня с тем, что спать можно без зазрения совести с тем и этим, одной ночью с собой вернул тот мой благочестивый стыд и искреннее непонимание, как можно спать с кем-то без любви? Он хотел узнать, возвращается ли невинность души к людям? Да! Только это происходит внезапно, без осознанных намерений. Я просто вновь трясусь, как девственница. Я не могу выйти из ванной и ощутить на себе ладони Сынри, не могу целовать его, не хочу его языка ни во рту, ни между ног, не хочу его члена, не хочу его крепкой потеющей от усердия груди, прижимающейся к моей. Под шум воды, потекшей из открытого крана, я собиралась с мыслями. Намазав пасту на зубную щетку, я стояла напротив зеркала и разглядывала себя, думая. Макияж был смыт ещё у Джиёна в особняке. На меня таращилась из отражения всё та же российская девчонка, какая попала в Сингапур десять месяцев назад. Испуганная, потерянная, загнанная и очень, очень обычная, выглядящая на какие-нибудь восемнадцать, и жалко её, бедолагу, с этими голубыми круглыми очами, полными надежды на что-то. Чтобы скрыть от себя дрожь в руке, я принялась тереть зубы. Хотелось схватить трубку, позвонить Джиёну и попросить забрать меня назад, к себе. У меня был и его номер, и мой мобильный, я знала, где Дракона можно найти. Я могла это всё сделать. Но тем я бы подставила его, тем я привела бы нас к тому, чего он и опасался. Все бы узнали о нашей связи и принялись пользоваться, как слабым местом. И вот я в том положении, о котором говорил когда-то Джиён, что всё в моих руках, я сама могу решить, чему со мной быть, и раньше я всегда выбирала гибельный путь. Потому что он губил только меня, а теперь на этом же пути и Джиён, а его я не хочу ставить под угрозу. И звонок, который я уже представила в малейших деталях, как я, плачущая, попрошу украсть меня у невыносимого Сынри, как Джиён попросит подождать пять минут, сказав перед тем, как положить, что любит, этот звонок не состоится. И чудовище в сияющей чешуе не прилетит за мной, чтобы избавить от мучений. Я должна избавить себя от них сама. Избавить, а не усугублять, как последние десять месяцев. Почти год! Я покосилась на календарь, который висел у Сынри неподалёку от полочек с банными принадлежностями. По утрам, пока брился и приводил себя в порядок, он сверялся с датами, вспоминая свой график и оживляя в голове расписание дел. В июне будет год, как я здесь… я повела глазами дальше, считая автоматически месяцы, и, резко пронзённая безумной мыслью, сплюнула пену изо рта, быстрее прополоскав его и вернувшись к календарю. Это было нереально, почти без шансов, но если суровый рок любит смеяться, то через девять месяцев после этой ночи будет январь. И если организм не швейцарские часы, выдающие что-либо с точностью до дня, то у меня имеется возможность родить от Джиёна ребёнка на Рождество. Я разразилась коротким истерическим смехом, зажав его ладонью, после чего напряглась и, забившись под раковину, села, обняв колени. Слёзы встали на глазах. А если я действительно беременна? Весьма оригинально было бы отцу-священнику родить внука от Дьявола на Рождество. Я просто собрание идиотизма и парадоксов. Ещё и год следующий, раз мне будет двадцать четыре — год Дракона. Что-то слишком много совпадений, которые мне совсем не нравятся. У двух драконов само собой только в этот год кому-нибудь и рождаться. Да неужели Джиён не подумал обо всём этом? Не верю. С другой стороны, я не верила, что он хотел бы ребёнка. Одна я-то была для него неподъёмной моральной ношей и ответственностью, а тут двое. Способен ли он любить детей? Я не должна думать об этом, потому что не должна планировать с ним никакого будущего. Я рано паникую, с чего мне оказаться в положении? С одного раза? Ладно, с двух. Но это тоже ещё ни о чём не говорит. Ручка в ванную пошевелилась. Дверь не открылась, потому что я защёлкнула замок. Меня выдала выключенная вода, что я уже всё закончила, и торчу здесь не ясно зачем. — Даша? Всё в порядке? Идём есть, — спросил и позвал меня Сынри. — Да-да, сейчас! Одну минуту! — Я поднялась, ещё раз умываясь и успокаиваясь. Поесть — это не страшно, за едой, да при Хадиче, которая наверняка вертится на кухне, Сынри не станет до меня домогаться. Накинув халат и попытавшись изобразить более-менее естественную улыбку, я вышла. Завтрак, поданный в обеденное время, пах аппетитно и пробуждал хорошее настроение. Я села на обычное место, незаметно чуть отодвинув стул подальше от Сынри. Тот отложил смартфон, в котором уже решал какие-то деловые вопросы перепиской. — Ну что, дорогая жена, — заладил он этим словом, пододвигая бутылку вина, — выпьем ещё раз за вчерашнее? — Я не буду, — отмахнулась я легонько, — ещё голова побаливает. — А вдруг я беременна? Я не буду пить, пока не узнаю, что это точно не так. — Тем более, надо опохмелиться, — протянул руку с бутылкой Сынри к моему бокалу, но я его накрыла ладонью. — Я лучше супчиком. Я научила Хадичу рецепту вашего корейского похмельного супа, попрошу её приготовить. — Не желая напрягать меня настойчивостью, Сынри налил только себе. Я отдала женщине распоряжение по поводу супа, но всё равно принялась есть то, что уже было на столе. — Даша, как ты хочешь провести медовый месяц? Я думаю взять отдых на некоторое время, побудем вдвоём. — Мои пальцы стали мучить палочки, перебирая их и потирая, взгляд остановился в тарелке. — У тебя… ну… ты всё ещё против воды, или пляжа? — Не знаю… да, пожалуй, я ещё не хочу к воде, — помотала я головой. — Тогда снять какую-нибудь виллу на побережье отменяется. — Ничего не надо, Сынри, меня всё устраивает. — Тебя всегда всё устраивает, я знаю твою скромность. Поэтому и хочу придумать сам, от тебя потребуется только согласие. — Он накрыл мою ближнюю к нему ладонь своей, нежно её погладив. — Солнышко, ты пойми, что финансово мы не стеснены абсолютно, привыкни уже к красивой жизни, какую я тебе дарю. — Красота в счастье, а не материальном благополучии, — прошептала я, запивая слова прохладной водой. — Опять утренние проповеди? А я уж было стал по ним скучать, — хмыкнул Сынри, возвращаясь к еде. — Не с той ноги сегодня встала? — Не с той кровати. — Прокомментировала я. Хадича всё равно не понимала наших бесед. Муж нахмурился, не совсем уловив суть подтекста. — Да ты с неё просто-таки выпала. — Ты сегодня поедешь в офис? — Нет, кто же работает на второй день после свадьбы? — Он плотоядно впился в меня глазами. — Я намерен не вылазить отсюда с неделю точно. — А Джиён не может позволить себе и дня. Если бы он остался со мной на неделю, то мы бы погибли. А Сынри всего лишь бизнесмен, платящий откаты негласному правителю Сингапура. Чтобы он спокойно работал и отдыхал, другие держат в железном кулаке весь криминал государства и не теряют бдительности ни на мгновение. Итак, секс сегодня неизбежен, если ничего не предпринять. Если бы мы не жили до этого вместе, я бы обманула насчёт месячных, но Сынри и без меня знал, когда они были последний раз. Хватит ходить вокруг до около! Нужно обозначить то, что я хотела. Как бы ни пыталась я затянуть время на кухне, торчать там бесконечно невозможно, поэтому, когда новоявленный супруг стал поглаживать мне кол