Я дошла до его спальни и, открыв дверь, увидела его лежавшим на заправленной кровати и курящим, будто не на балконе он должен был затаиться, в ожидании специфического показа.
— Ты знал, что ничего не получится? — Подозревал. — Клуб дыма вырвался между милых, но упрямых губ, возносясь к потолку. — Подозрения не создают такую уверенность. — Опустившись на постель, я оказалась спиной к Джиёну и оперлась локтями на коленки. Никак не пойму по своему настроению, рада я или нет тому, что всё сорвалось? — Ты сказал ему что-нибудь такое, что привело к такому результату? — Даже не знаю, что можно посчитать за таковое? Вопросы «как жизнь?» или «хочешь чего-нибудь выпить?», — Джиён хмыкнул, радость отражалась в его голосе, ликование. — Или, может, проблема в том, что вы и так уже спали? — Я резко обернулась, шокированная тем, что Дракон узнал, что… — Кто сказал тебе? Мино? — Да брось, ты думаешь, мне трудно навести справки, где и с кем ты была в ночь перед свадьбой? — Я отвернулась, спрятав лицо в ладонях и склонившись над коленями. — Ты расстроена, что я узнал? — Не знаю, ещё не поняла. — Как тебе новость о том, что он больше на меня не работает? — Этому я однозначно рада. Это ты тут шумел? — Нет, Гахо и Джоли бегали, наверное. — Кроме всего, он ещё и слышал большую часть того, о чем мы говорили! — Я мог бы не отпускать его вопреки всем его связям, но мне не хочется постоянно жать руку, которая тебя везде лапала… — Ты же не ревнивый? — … по этому же принципу я отпустил Сынри. — Ты просто наглый обманщик. — Выпрямив спину, я всё равно не оглядывалась на него, бегая глазами по корешкам книг на полке передо мной. Сплошная философия, исторические трактаты, Достоевский на корейском! — Тебе всё равно, кто и где меня лапал, и я теперь даже не увижу твою реакцию на это. — Хочешь посмотреть мою реакцию на то, как я сам тебя лапаю? — Это я уже видела. — И что — всё? Одно и то же дважды не смотришь? — Будто ты сам не такой, будто тебе не приедается всё с первого раза. — Упав на спину, я подтянулась к Джиёну и, положив свою голову рядом с его на подушку, отняла у него чуть-чуть недокуренную сигарету и сделала последнюю тяжку, устало закрыв глаза. — Господи, никогда, никогда так не делай! — театрально яростно воскликнул он и, приподнявшись, дотянулся до пачки и вытащил новую сигарету. — Это отвратительная привычка, давай мужикам кончать, Даша! Это всё равно, что съесть последнюю картофелину-фри с тарелки, придётся есть вторую порцию! Всё равно, что допить последний глоток в бокале, чёрт, нельзя так делать, нельзя! — Он вновь закурил и, задымив, лёг обратно и успокоился. — Может, мне это и нужно было? Чтобы ты не кончил? — Я скользнула рукой по нему вниз, но он поймал её на своём животе. Мои пальцы заскребли по его майке, задирая её и обнажая участок кожи. — Я могу пойти и передёрнуть. Это нетрудно. — Насупившись, я легла на бок, уставившись на него. — Мои планы по отношению к тебе бесполезны, да? Ты сделаешь по-своему. Я никак не могу на тебя повлиять. — Специально — вряд ли, косвенно — возможно. Зато смотри, на скольких ты смогла оказать влияние! Ты же добилась всего, чего хотела. Тэян полон милосердия, Мино бежит от карьеризма, Сынри сбежал от шлюх и заперся в гостинице. — И только тебя никак не вылечить. — А было от чего? — посмотрел он мне в глаза. Я наспех стала соображать, что-то одно, что-то самое яркое из его недостатков, что-то плохое, что-то безнадёжное, что его портит. Что же это? Эгоизм? Но его забота о Сынхёне и даже о своих людях, которых он по-настоящему ценит, говорит другое. В самом деле, он самый здравомыслящий человек из всех, каких я знала, даже когда кажется, что он злой гений или сумасшедшее зло. Он всё прекрасно понимает, и на него не надо влиять, потому что он и без меня знает, где надо остановиться, где надо отказаться, а где согласиться. Излечить его от неумения любить? Если он полюбил меня, значит, умел это всегда, просто не хотел, или не имел возможности. Да и сейчас не имеет, а потому было разумно не поддаваться страстям. Зачем, если они не жизнеспособны? — Не задавай мне тупиковых вопросов, — уткнулась я в его плечо, закинув на него ногу. Хочу сегодня ночевать здесь, и неважно, что фэн-шуй нарушен, и потоки сексуальной энергии якобы иссякли. — Ты же знаешь, я не против вообще молчать. Молчать и думать. — О чём? — Ты знаешь мои излюбленные темы. — О времени? — Вторая попытка. — О бессмысленности? — Угадала, сейчас я думаю о ней. — И что ты о ней думаешь? — Ничего хорошего. Она мне не нравится. — Джиён докурил и, стараясь не скинуть моей головы со своего плеча, дотянулся до пепельницы и потушил бычок. — В тот момент, когда в отчаянии осознаёшь, что без всего, что ты делаешь, этот мир прекрасно обойдётся, с некоторым утешением понимаешь, что все вокруг запросто обойдутся и без самого тебя. Одна бессмысленность оправдывает другую, замечаешь? А если всё вокруг не имеет смысла, то почему бы не совершаться любой ерунде? На этой закономерности, мне кажется, выстроена система нашего человеческого бытия. — Ты взрываешь мне мозг. — Это лучше, чем взрывать самолёт или жилой дом? — Лучше, продолжай. — Не хочу, это тоже бессмысленно. Давай лучше займёмся сексом? — А он разве не бессмысленен? — оперлась я на локоть, приподняв голову. Джиён развернулся ко мне и обнял, прижав к себе за талию. — Да, но всё-таки приятнее, чем болтовня. — Разв