Не хотелось рассказывать местным ученым о фугасных и зажигательных авиабомбах. Почему-то фильмы и книги о войне оставили у меня впечатление, что от столь разрушительных и бесчеловечных боеприпасов страдает мирное население, а не промышленные и военные объекты. Конечно, это не так. Они созданы и применялись для другого, но съемки руин Ленинграда, Дрездена и Бейрута почему-то заставляют в этом сомневаться. Обойдемся без них. И так принес в этот мир слишком много идей, направленных на уничтожение себе подобных. Хм… в данный момент я манул, а воевать собираются люди. Хорошо, скажем по-другому — слишком уж с большим воодушевлением военные принимают новые идеи. Чувствую себя участником акции «Побудь в этом мире Нобелем». Для тех, кто не знает, Альфред Нобель — изобретатель динамита, уже при жизни газетчики называли его «Продавец смерти», «Миллионер на крови», «Торговец взрывчатой смертью», «Динамитный король». Это потом уже он учредил премию имени себя. Так что быть в этом мире Нобелем — сомнительная слава для обычного системщика…
Вот так отвлечешься вечером от повседневных дел, отойдешь от этой бешенной гонки по организации обороны Империи и такие вот гадкие мысли лезут в голову… Да еще внутренний голос подливает масло в огонь:
— Зачем полез во все это?
— Ролана с Эрпой попросили, — отвечаю робко.
— Покрасоваться хотел? — не унимается он. — Начитался фантастики и решил побыть прогрессором (прошу прощения у Стругацких за нелицензионное использование их термина) в этом мире?
Что ему ответить?
Что ответить самому себе?
Твердо ли я уверен, что власть Совета Народного Спасения настолько вредна для государства, что за ее свержение стоит так дорого платить? Кровью и разделением страны на два враждующих государства.
Обратной дороги нет. Не могу же я сейчас все бросить. Еще хуже будет. Дал детям игрушки — «летающие крепости», нарезное оружие, авианосцы, паровые фрегаты… да всего уже и не упомнишь. Если уйду в сторону, то они здесь такого фарша друг из друга наделают…
Почему я не пламенный революционер времен гражданской войны? Без страха и упрека, без жалости к врагам и лишних мыслей, а то чувствую себя типичным рефлексирующим интеллигентом.
— Спи! — недовольно сказал внутренний голос. — А то ты хуже меня знаешь, что все равно будешь с ними до конца. Если потребуется, то и бомбить будешь, и напалм применишь. Ох уж эта российская интеллигенция — сначала водородную бомбу изобретут, а потом Нобелевскую премию мира получают, яростно сожалея об этом открытии. Вечером со стаканом водки о тяжелой судьбе России на кухне плачут, а утром надевают форму с погонами и на службу — охранять закон и порядок.
Грубовато, но верно подмечено. Да и сложно с самим собой не соглашаться. Есть в нас какое-то глобальное противоречие между разумом и душой. А может, и у всех остальных народов оно присутствует, только не так выражено? Или пьют они меньше. У нас же душа когда особенно разворачивается всеми гранями? Правильно, вечером за столом, после второго стакана. О судьбе страны думать хочется, разговор плавно перетекает из области разумного в область чувственного. Вечером хочется весь мир обнять, прижать к душе и полюбить.
А утром хочется пива. Или легкого тоника...
— Да спи ты давай — раздраженно прервал полет моей мысли внутренний голос. — Вот всегда так — начинаем о судьбах мира, а заканчиваем обсуждением лучших средств от похмелья.
Не каждый вечер, но иногда такие диалоги происходили в моей голове (ни слова о шизофрении!).
Утром все это проходило, я опять окунался в повседневные дела. Вот, например, сегодня мы с Традорном обсуждали возможность применения в условиях современной войны войск специального назначения. Главком уже не спорит со мной о моральных аспектах войны в тылу противника. Это раньше он вставал на дыбы от моих заявлений, что необходимо засыпать все колодцы (засыпать, а не отравить!) на пути следования вражеской армии и наметить наиглавнейшими целями для бомбардировочной авиации штабы и склады противника.
— Как такое возможно?! — горячился Традорн, — мне, как офицеру с двадцатилетним стажем службы в армии, претит мысль о подобных действиях! Это несовместимо с понятиями о воинской чести и благородстве. Нет никакой доблести в разгроме врага, обессиленного жаждой! Что я буду рассказывать на пенсии своим потомкам? Их дедушка выиграл битву, потому что вражеские солдаты остались без командования и боеприпасов?! Вы считаете, это достойные события для упоминания в мемуарах?