- У нас много общего. - сухо и легко ответила Вика.
Во взгляде Маши отразилась работа мысли. Как оценить размеры «общего» и соотнести это с размером своей заинтересованности. Но она вспомнила, как бесцеремонно Вика вошла в их разговор, как непринуждённо обезоружила её и ушла под руку с тем, на кого она уже потратила несколько пробных чар. Видя в ответ только спокойствие, в следующем вопросе брызнула кислинка несдержанности.
- А ты такая очень умная, или крутая?
Вика почувствовала, что это повышение интонации, хоть и всего на четверть тона, это уже её преимущество. Превратить преимущество в чистую победу мог бы ещё один непробиваемо спокойный и нейтральный ответ, и тогда кто первый дрогнет ещё раз, тот и побеждён, тихо и без боя. Техническое поражение за явным преимуществом соперника. А чем меньше слов, тем меньше ран, а значит, меньше дров в костер будущих сражений. И на неё снизошло вдохновение. Она только на мгновение отвела взгляд в сторону, словно убеждаясь, что в непосредственной близости нет заинтересованных в их беседе зрителей, легко вздохнула, глядя прямо Маше в глаза и извлекла из тетрадки карандаш. Этот неожиданный жест напряг Машу. Она как завороженная медленно опустила глазки на карандаш. Её внутренняя паника не успела проступить даже небольшим пятнышком бледности. Полураскрытая сумка Вики стояла на столе. Над сумкой она держала в левой руке толстую тетрадь, в правой, над тетрадью — карандаш, сжимая его как нож. Нож и щит. Из сжатой руки карандаш высовывался вверх ластиком. Заточенный кончик смотрел вниз. В следующее мгновение ноготок её большого пальца описал маленькую дугу и переместился к основанию указательного, а потом решительно двинулся влево. Верх карандаша с треском отлетел и покатился по полу, как стрелянная гильза. Вика при этом даже не шевельнулась. Маша проводила обломок стеклянным взглядом.
Больше ей провожать было некого. Вика не прощаясь уже закинула сумку за плечо и удалялась едва ли не подиумной походкой, но без той наигранной и размашистой ветрености.
Дверь такси захлопнулась и мир утра и первой половины дня остался позади. Всё осталось позади и уже не имело значения, как математическая величина, стремящаяся к нулю.
Она поёрзала на сидении и снова обхватила мишкин локоть.
- Я уже думал, что ты можешь на меня обидеться и придётся чувствовать себя виноватым. Я себя и чувствовал таким две с лишним недели.
- Ты с ума сошел? - осёкшись от своей прямоты возразила Вика.
- Ну, хорошо. Если и правда, то мне теперь намного легче. Остановите здесь!
Водитель выбрал подходящее место у бордюра, зажег аварийные огни и посмотрел в зеркало над лобовым стеклом.
- Я не долго.
Миша оглянулся и осторожно вышел через левую дверь. Вика, не придумав, чем себя занять, просто прикрыла глаза и погрузилась в тишину, едва нарушаемую шорохами с водительского места.
Минут через десять Миша вернулся, бережно втягивая вслед за собой в салон шуршащий конус прозрачной плёнки, в котором красовался пион размером в футбольный мяч.
- Ого! Вот это конкретно подарок! - опередил всех водитель своим замечанием, и оглянулся на улицу, видимо отмечая для себя координаты цветочного салона. - Моя бы щебетала и носилась с таким неделю!
Пассажиры улыбнулись, но промолчали.
- Вас отвезу, и, пожалуй, вернусь. - закончил он.
Стрелка левого поворота начала щелкать и они продолжили свой путь.
После прибытия домой Вику будоражила только одна мысль. Ей было уже не важно, как сложится этот вечер, только бы не остаться на утро одной. Второго такого утра, как ей казалось, она не вынесет. А её спутник, на этот раз не вооруженный никакими припасами и сюрпризами, спокойно прошел в знакомую комнату. Распакованный пион занял место на окне в вазе и теперь без мишуры развешивал вниз зелёные лепестки, ловя слабый, далёкий от солнечного, электрический свет.
- Можно включить компьютер?
- Да-да, конечно! Я и сама хотела вместе с тобой снова это увидеть. - откликнулась она из кухни.
Через минут десять она вернулась. Столик у дивана начали заполнять чайные пары и необходимое для легкого полдника. Ломтики сухофруктов, пёстрые кубики южных сладостей, лимон с сахаром и бисквит, который она выпекла сама, заглазировав его поверхность слоем тёмного шоколада, как торт «Прага».
- А что, с компьютером что-то не так? - спросила она, глядя на тёмный монитор.
Миша нажал кнопку на пульте телевизора и на черном окне экрана, размером минимум как четыре её монитора, проявилось её фото, первое в папке изображений.
- А это как?
- Да просто. Можно было и флэшку вставить в переходник, но мне показалось будет удобнее VGA-разъём переставить в телевизор. Там есть это гнездо.
- Здорово! В таком размере вообще замечательно. Даже не думала об этом.
Слайд-шоу дошло до кадра с пенкой.
- Останови!
Тут пришлось задействовать уже не пульт телевизора, а мышь компьютера.
- Ты не представляешь, как я прожила эти недели. И я сама не представляю.
- Прости меня, что я так ушел, а потом исчез вовсе.
- Не надо просить прощения за это.
Хотелось положить хотя бы руку ему на плечо, если уж не обнять и не завладеть, как в её буйных снах, но она только взяла его за руку. Спасительная мысль о музыке подоспела вовремя. Что… Что найти? Она подошла к клавиатуре. Ну, не Энигму же! И среди результатов короткого запроса выпали Дженнифер Раш, Джо Кокер и пара плей-листов 80-х. Из слабых динамиков компьютера хрипловато зазвучало Unchain My Heart.
Она ещё смотрела на экран и чего-то ждала. Может быть, начала и развития мелодии, или его реакции. Мелодия была не из разряда медляков, но мишины руки уже осторожно взяли её за плечи. Ещё при первых звуках он встал с дивана и подошел к ней. Она развернулась, стараясь своим движением не разрушить это кольцо из рук и прильнула. Руки за её спиной чуть плотнее, но всё ещё очень бережно, как хрупкий букет, обняли её и они закружились. Дальше сдерживаться было невозможно. Она подняла своё лицо и розовея от прилива чувств дотянулась до его губ.
Когда она открыла глаза, они всё ещё стояли посреди комнаты, мелодия закончилась. Миша провел легкими касаниями пальцев по её щеке и длинно что-то процитировал.
«Проходит ночь, и розовоперстая в шафранном одеянии Эос, дочь титана Гипериона и титаниды Тейи, встает со своего ложа на востоке, восходит на колесницу, запряженную жеребцами Лампом и Фаэтоном, и спешит на Олимп, ...»
Закончить цитату он не смог. Она почти повисла у него на шее, привстав на носки, и упивалась за всё пережитое.
Дверь в комнату отворилась.
Зевс-Громовержец был ни при чем. Молния сверкнула в её сознании. Она не успела ничего увидеть из-за Миши. Только её пятки вновь коснулись пола.
- Викусенька! Не задуши молодого человека! - раздался мамин голос и шорох магазинных пакетов на пороге комнаты.