«Газовщик» спокойно порылся в шкафах, бросая ненужное тряпье в угол, где истекала кровью жертва, забрал пуховый платок, свитер, кофту, 90 рублей и поспешил с обновами к сожительнице – бездарной, как и он сам, провинциальной актриске. В тот же вечер они вдвоем бежали из Иванова. Боясь, что их могут задержать на станции, прошли пешком десять километров по шоссе в сторону Москвы и лишь потом сели в автобус.
Милиция, КГБ, военная комендатура столицы работали в круглосуточном усиленном режиме, дружинники и внештатные сотрудники с ориентировками на руках патрулировали во дворах и на улицах. Почему же, невзирая на исключительные меры предосторожности, он успел совершить еще два зверских убийства?
Ни везением, ни высоким интеллектом убийцы объяснять случившееся не приходиться. В те годы жители Москвы, как и других городов, распахивали двери, не таясь, без страха, не ожидая угрозы или нападения со стороны пришедших. О стальных дверях тогда не слыхали, «глазки» были редкостью. А уж если человек представлялся работником коммунального хозяйства, замки отпирали даже самые осторожные и опасливые.
И еще один фактор действовал в пользу преступника. Это сегодня информация о криминальных происшествиях напоминает известную прибаутку: утром в газете – вечером в куплете. С той лишь разницей, что газеты и телевидение успевают оповестить о случившемся почти сразу после ЧП. Парадокс, но это факт: нынче многие оперативники узнают о подробностях происшествий, связанных с их профессиональной деятельностью, из блоков теленовостей и свежих газет. В январе же 1964 года большинство москвичей имело весьма смутное представление о рыскающем по городу маньяке и уж, конечно, невзирая на предупреждения участковых и страшные слухи, не могло и не хотело видеть в каждом незнакомце потенциального преступника.
Хорошо помню ту снежную зиму. Мы жили в доме-новостройке на Кутузовском проспекте напротив музея-панорамы «Бородинская битва». Наш корпус был последним, дальше, до самой сталинской дачи, тянулась Поклонная гора, уходило на запад Минское шоссе. Место было довольно глухое, дворы с проходными сквозными подъездами и холодными арками освещались плохо.
Нельзя сказать, что мои родные не знали об этих убийствах. Отец, как и основная масса служащих в те годы, состоял членом добровольной народной дружины и как-то вечером принес домой фоторобот чернявого парня. Приглушенным голосом, чтобы я, второклассник, не слышал кровавых подробностей, он рассказал матери, бабушке и сестре о происходящих в городе событиях, предупредил об осторожности. И что же? Вечером меня, как всегда, отпустили гулять одного. Лишь напутствовали словами: «С чужими не разговаривай!». Ничуть не изменилось поведение старших и в квартире. Они по-прежнему, в традициях коренных москвичей, радушно распахивали дверь, даже если не знали, кто за ней находится. Неизвестно, сколько бы еще времени потребовалось для поимки «черной кошки» в темной снежной Москве, если бы не ошибка убийцы. Ею мастерски воспользовались оперативники Московского уголовного розыска.
Избавлением от «газовщика» москвичи были во многом обязаны опыту и хватке ведущего сыщика МУРа Владимира Чванова. Последний раз маньяк отметился в районе Марьиной рощи на Шереметьевской улице. Сорокашестилетняя женщина, открывшая дверь «представителю ЖЭКа», скончалась, получив почти два десятка ударов топором по лицу и голове.
Надо сказать, что Марьина роща была родным участком для Чванова. Здесь он начинал службу в уголовном розыске еще в 1942 году. Сыщик прекрасно знал расположение улиц, домов и дворов, имел в районе, выражаясь языком милицейских спецсообщений, отличные оперативные позиции.
Выяснилось, что из квартиры исчезли мелочи – настольные часы «Мир», пять мотков пряжи, три пары носков, кошелек и 30 рублей. Все это легко унести, не привлекая внимания. Но одну вещь – телевизор «Старт-3», взятый убийцей, в кармане не спрячешь, незаметно из дома не вынесешь.
Сотрудники МУРа начали тщательно отрабатывать жилой сектор, опрашивать возможных свидетелей: кто мог помнить тот роковой день и заметить человека с объемистой поклажей. Людям показывали фоторобот, составленный по описаниям видевших работника «мосгаза». Таких нашлось немало и в Москве, и в Иванове, поскольку жертву маньяк выбирал вслепую, заходя во все квартиры подряд. Если же дома оказывались хозяева, которые могли бы дать ему отпор, он предлагал расписаться в какой-то тетради и спешил прочь.
Несколько жителей Марьиной рощи сообщили бесценные сведения: молодой мужчина с завернутым в простыню большим предметом уехал с Шереметьевской улицы на «леваке» – грузовой бортовой машине. Предприятия, чьи автохозяйства имели грузовики, Чванов знал наизусть: Останкинский совхоз, девятый холодильник, завод «Станколит». В гаражи немедленно отправились оперативники. К шоферам обратились с просьбой: «Помогите, вспомните – кто подобрал 8 января на Шереметьевской пассажира с завернутым в простыню телевизором?».
Сразу результата не было. Водители боялись, ведь за подвоз левого пассажира, да еще подозреваемого в совершении тяжких преступлений, можно не только с работы вылететь, но и чего похуже получить. Однако уже на следующий день на столе Чванова зазвонил телефон. Водитель грузовика рассказал, что подвозил смуглого парня до 2-й Мещанской улицы. Оперативная группа помчалась по названному адресу.
Телевизоры в те годы были далеко не у каждого, к тому же их номера регистрировались. Выяснить, не появился ли у кого-нибудь из жильцов подержанный «Старт-3», для оперативников труда не составило. Хозяйка одной из квартир дома на Мещанской показала приобретение. Сверили номера на корпусе телевизора с техническим паспортом, найденном в доме убитой, и сомнения отпали.
Счет пошел на минуты. На квартире, где поселились мужчина-продавец телевизора со своей подругой, устроили засаду. Ждали «газовщика», но история приняла другой оборот. В ловушку попала подруга убийцы, которая созналась, что сожитель отправился в Казань, куда через некоторое время должна была выехать и она. Позвонили по ВЧ в Казань, сообщили приметы разыскиваемого, номер поезда, с которым отправили «приманку» – сотрудницу МУРа, загримированную под даму сердца убийцы.
Задержанием руководил лично министр внутренних дел Татарии. Финальная стадия операции прошла без осложнений. 12 января человек, наводивший ужас на Москву и сделавший аббревиатуру «мосгаз» синонимом смерти, был, наконец, закован в наручники.
Сухие строчки приговора немногое говорят о личности убийцы.
Официальная справка: «Ионесян Владимир Михайлович, 27 августа 1937 года рождения, уроженец города Тбилиси, армянин, образование среднее, женат, имеет двухлетнего сына. Судим в 1954 году по Указу от 4 июня 1947 г. Приговорен к пяти годам лишения свободы условно. В 1959 году за уклонение от воинской обязанности приговорен к двум годам и шести месяцам лишения свободы. Наказание отбыто. Обвинялся по статьям 102 пункты а, г, е, и; 146 пункты б, д; 117 пункт 3. По совокупности приговорен к смертной казни – расстрелу».
Приговор был вынесен 30 января – с момента совершения первого преступления прошло сорок дней. А уже в начале февраля Ионесяна расстреляли.
Беспрецедентная скорость, с которой свершился акт правосудия, объяснялась не только общественным резонансом громкого дела. Ходом расследования, по рассказам ветеранов МУРа, интересовался сам Никита Хрущев. Стоит ли уточнять, какое значение придавали истории Ионесяна курируемые отделом административных органов ЦК партии руководители милиции, прокуратуры и суда?
По этой же причине газеты получили редкую по тем временам возможность рассказать о преступлениях еще до вынесения приговора. Смаковалась история убийцы, «не желавшего заниматься общественно-полезным трудом, стремившегося обеспечить себя и свою сожительницу средствами для паразитического существования и разгульного образа жизни».