– Разумеется, золотых… – со снисходительной улыбкой благородной дамы, прощающей невольную бестактность бедному родственнику из провинции, впервые попавшему в столицу, кивнула мадам Анни. – Я бы не посмела даже подумать, что такой солидный клиент, как вы, захочет расплатиться серебром, – все-таки у меня заведение высшего разряда, а не какая-то «Ночная Фиалка»!
Она мысленно аплодировала себе: не только удачно охаяла ненавистную конкурентку, но и отрезала клиенту пути к отступлению. Теперь, даже если он пожалеет о минутном безрассудном порыве щедрости, мужская гордость и тщеславие просто не позволят ему потребовать деньги назад. Ну-ка, любезный, твой ход, что ты скажешь? Какая жалость, что на нем эта проклятая маска, она ведь очень неплохо умеет читать по лицу, многолетняя практика не прошла даром. Любая непроизвольная гримаса, любое движение века, насупленная или поднятая бровь – сколько они могут рассказать опытным, знающим людям!
Странный посетитель прервал ее размышления:
– Мадам Анни, мое время дорого, ваше тоже, поэтому давайте перейдем к делу. Я предложил вам сумму, во много раз превышающую ваши обычные расценки. Не возражайте, пожалуйста, я знаю, о чем говорю! – в его голосе отчетливо зазвенел металл. – Поэтому рассчитываю получить именно то, что мне нужно. Причем без каких бы то ни было вопросов и возражений с вашей стороны! – отчеканил он, глядя прямо в глаза хозяйке. – Это мое твердое условие, и обсуждению оно не подлежит. Если вы не согласны, скажите сразу. Ваше заведение и в самом деле высшего разряда, но, хвала богам-хранителям, оно не единственное в Кольруде…
Человек в черной бархатной маске умолк, многозначительно переведя взгляд на золотую стопку.
При одной мысли, что самый выгодный клиент, когда-то переступавший порог «Белой Лилии», может рассердиться, встать и уйти и эти десять золотых таларов достанутся кому-то другому, например ненавистной хозяйке «Ночной Фиалки», у мадам чуть не лопнуло сердце, заколотившееся так, словно хотело порвать шнуровку туго затянутого корсета из китового уса. Милостивые боги, видимо, она и в самом деле стареет, теряет былую хватку и прозорливость, раз едва не разозлила эксцентричного богача! Да любая хозяйка дома терпимости может только мечтать о таком клиенте, а она, дура набитая, старая кукла…
– Согласна, полностью согласна! – торопливо воскликнула мадам Анни. – Не будете ли вы любезны уточнить, что именно вас интересует? Все мои девочки в вашем полном распоряжении! И даже если…
Слегка покрасневшая мадам запнулась на полуслове, вовремя сообразив, что о некоторых вещах она, как любая женщина, вполне может мечтать, но говорить об этом с пугающей прямотой как минимум непрофессионально и рискованно, еще смутишь клиента! Надо тоньше, деликатнее.
– Даже если вы захотите что-то… э-э-э… несколько выходящее за обычные границы… Вам стоит только сказать, я на все соглашусь. Любые пожелания клиента для меня – закон!
Подчеркнув слова «соглашусь» и «любые» так, чтобы они прозвучали достаточно понятно и ободряюще, но вместе с тем, упаси боги, не навязчиво, мадам Анни скромно умолкла.
Незнакомец медленно покачал головой.
– Я не любитель всяких… скажем так, рискованных забав. Меня интересуют натуральные блондинки. Надеюсь, вы не считаете их экзотикой, выходящей за обычные границы?
Сидевший в кабинете за столом мужчина нахмурился, услышав едва различимый скрип дверных петель, но недовольство тут же сменилось радостью. Он широко и счастливо улыбнулся, отчего его лицо, и без того привлекательное, которое совершенно не портил чуть заметный тонкий шрам, пересекавший лоб над левой бровью и щеку возле уголка глаза, стало по-настоящему красивым.
– Молодой господин, пожелайте доброй ночи его сиятельству, вашему батюшке! – низким грудным голосом сказала пожилая женщина, выпуская руку ребенка.
Мальчик лет шести торопливо приблизился к отцу. Было видно и понятно, что ему очень хочется перейти на бег, но требовалось сохранять достоинство и выдержку, подобающую высшему сословию. Тем более что батюшка не простой дворянин, а обладатель высшего графского титула да еще член Тайного Совета Империи.
И все-таки он не сдержался и буквально запрыгнул на руки графу, прижавшему его к груди:
– Спокойной ночи, папочка!
– Спокойной ночи, дорогой! – граф ласково погладил сына по голове и поцеловал в щечку.
– Усы колючие! – захихикал ребенок.
– Ай, какое горе! Хочешь, сбрею? – с притворным огорчением подхватил отец.
– Нет, папочка! Они мне нравятся!
– Как скажешь, солнышко мое…
Пожилая опытная гувернантка не одобряла таких нежностей: с ее точки зрения, лучшего способа испортить мальчика просто не существовало. Будущих мужчин надо держать в строгости, иначе вырастут слабовольными. Но ни единый мускул не дрогнул на ее лице, а уж мысль, что графу-отцу можно попенять, не пришла бы ей в голову вовсе. Разве только в горячечном бреду. Потому что всем обитателям графской усадьбы было хорошо известно, как страшен в гневе этот красивый и спокойный с виду человек, особенно после перенесенного в прошлом году сокрушительного удара.