– Салфетки? – недоуменно проговорила Алла. – А мы… это… кушать что-нибудь будем?
– Ой! – Надежда Николаевна оглядела стол. – Хочешь еще капустки?
– Капустки?! – Алка переменилась в лице. – Ты знаешь, Надя, как я к тебе отношусь… Другая бы на моем месте обиделась… А мясного у тебя что, совсем ничего нет? Ветчинки там или колбаски полукопченой… в холодильнике не завалялось?
– У меня еще печенье есть… – растерянно проговорила Надежда.
– Ладно, – гостья махнула рукой, – давай свое печенье!
Но когда увидела крошечные воздушные печеньица, которые Надежда целый вечер пекла по специальной книге «Тысяча и один кулинарный рецепт для вегетарианцев», ей стало по-настоящему плохо.
– Надежда, – произнесла она трагическим голосом, каким обычно обсуждала на педсовете поведение хулигана Синетутова, – у вас что, совсем плохо с деньгами? Мы могли бы…
– Нет, почему… – На этот раз уже несчастная хозяйка обиделась. – Я, знаешь, решила вести здоровый образ жизни… Нам с тобой, – она выразительно окинула взглядом монументальную фигуру подруги, – не мешало бы чуточку похудеть…
– Господи! – вполголоса произнесла Алка, покачав головой. – Если бы я не знала тебя много лет, подумала бы, что у тебя просто крыша поехала… И потом, не знаю, как ты, а я в прекрасной форме! На меня еще мужчины в транспорте оглядываются!
Надежда хотела сказать, что мужчины оглядываются на Алку совсем не по той причине, по которой та думает, но вовремя остановилась, поняв, что после такого ответа навсегда лишится подруги.
– А как Саша относится к твоим завихрениям? – поинтересовалась Алка, покосившись на Сан Саныча, который, не отвлекаясь от интересной беседы, машинально съел все, что Надежда положила ему на тарелку, и, по-видимому, остался доволен.
– Нормально относится. – Надежда пожала плечами. – Почему он должен плохо относиться?
– Понятно… – пробормотала Алка и добавила совсем тихо: – На работе небось перекусывает…
Надежда предпочла не расслышать реплику подруги, чтобы не осложнять отношений, но невольно сообщила, видимо, из врожденного патологического стремления к справедливости:
– Вот Бейсик, кажется, не одобряет…
Бейсик, замечательный рыжий полупушистый кот охотничьей породы, действительно не понимал странного увлечения хозяйки, и их отношения в последнее время стали несколько прохладными. Если раньше он всегда проводил на кухне с Надеждой очень много времени, умильно глядя на то, как хозяйка чистит рыбу или отбивает мясо, то теперь заходил туда только дважды в день – в часы своего законного кормления. В самом деле, не станет же уважающий себя кот наблюдать за чисткой кабачков!
– Бейсик? – умилилась Алла. – Ну хоть один нормальный в вашей семье нашелся! То-то я гляжу, он к нам даже не вышел! И правда, что ему тут делать? – Тимофеева с грустью оглядела стол и жалобно проговорила: – Надя, ну хоть булочка-то с маслом у тебя найдется?
Надежда вздохнула и потащилась на кухню.
Алка увязалась за ней и там, на свободе, произвела полную ревизию холодильника. Однако ничего интересного она там не обнаружила, кроме подсохшего куска сыра и нераспечатанной упаковки крабовых палочек. Слопав все десять штук и закусив их булкой с маслом, она малость успокоилась.
За чаем Петюнчик отвлекся от специфической беседы и сделал комплимент Надежде – похудела, мол, похорошела и прекрасно выглядит. Его законная супруга нахмурила брови и отложила очередную шоколадную конфету.
В целом вечер прошел в теплой и дружественной обстановке.
Сан Саныч не любил откладывать дела в долгий ящик. Он занялся ноутбуком буквально на следующий день, в воскресенье. Компьютер оказался в полном порядке, очевидно, его последний владелец был не простым пользователем, а понимал немного и в программном обеспечении.
– Передай Алле, – сказал он жене, – там осталось несколько файлов от прежнего владельца. Какие-то статьи и фотографии. Фотографии я бы стер, потому что много места в памяти занимают. Впрочем, думаю, ей и так хватит для ее книги. Может, ты сама завтра посмотришь?
– Посмотрю, если время будет, – ответила Надежда.
Показалось ей или нет, что муж пренебрежительно хмыкнул – дескать, какие у тебя могут быть особенные дела? И времени свободного навалом… Но она сжала зубы и отвернулась. Так жить нельзя! Еще немного, и у нее разовьется самый настоящий комплекс неполноценности. Нужно немедленно чем-то занять голову, иначе она превратится в злобное, завистливое и вообще невозможное существо. И так уже ловит себя на том, что все время брюзжит. Это безобразие!
На следующий день выдалась свободная минутка, и Надежда подсела к ноутбуку. Машина была отличная, да не тому, как говорится, досталась, потому что Надежда подозревала, что благие Алкины намерения – это, конечно, дело святое, но вряд ли ее нетерпеливая подруга сумеет сотворить что-либо путное, несмотря на огромный опыт работы завучем старших классов.
Надежда тут же упрекнула себя в зависти и злопыхательстве и от этого слегка расстроилась, однако не стала зацикливаться на плохих мыслях, а обратилась к файлам компьютера.
В некоторых были какие-то наброски, обрывки текста с непонятными рисунками, видимо, отрывки научных статей. Вполне вероятно, что бывший владелец ноутбука использовал его для научной работы. В последнем файле – только фотографии, сделанные, надо полагать, цифровым аппаратом и занесенные в компьютер. Некоторые любят так делать – можно послать знакомым в другой город или даже в другую страну по электронной почте, да и хранить гораздо удобнее. Надежда же предпочитала старый традиционный способ, когда фотографии складываются в альбомы, а потом долгими зимними вечерами их можно рассматривать, не торопясь и с любовью вспоминая летний отдых.
Фотографий было штук десять. Надежда от скуки стала их просматривать, прежде чем стереть. Какая-то компания на отдыхе. Но не на море, а где-то у нас, в средней полосе, потому что деревья видны самые что ни на есть наши – береза, елка. Цветы, опять же, самые простые – ноготки, петунья, львиный зев… Кусок дома торчит… Обычный деревянный дом, большой и старый. Очевидно, компания приехала на выходные к кому-то на дачу.
Надежда пересмотрела фотографии более внимательно, по одной открывая их на экране. На первой вся компания была в сборе и позировала на лужайке возле клумбы с однолетними георгинами, которые очень подходяще называются «веселые ребята». Всего шесть человек – трое мужчин и три женщины.
Если собрались четыре пары, на фотографии должно быть семь человек, восьмой снимает.
Интересно, есть среди них хозяева дачи? И кто тогда снимает? По идее, если собрались четыре пары, на фотографии должно быть семь человек, восьмой снимает. Но может быть, бабушку престарелую попросили кнопочку нажать или соседа…
Однако компания была какая-то неоднородная. Наверное, не друзья, а родственники, размышляла Надежда. Справа мужчина лет сорока пяти, а может, и больше, но ничего себе сохранился. Загорелый, подтянутый, борода аккуратно подстрижена. Обнимает девицу. Девица всем хороша – стройная, загорелая, стрижка короткая и очень модная, очки темные поверх волос – сняла, видно, чтобы глаза на снимке были видны. Но он-то ее обнимает, а она к мужику этому не слишком льнет, самостоятельно себя держит. Стало быть, не жена, да вообще молода для жены-то. Но и не любовница, те как раз норовят повиснуть, любовь свою показать, особенно на людях…
Снова Надежда поймала себя на злопыхательстве. Совершенно незнакомые люди, она их в жизни не видела, понятия не имеет, кто такие, а уже злословит. Хорошо хоть про себя, а не вслух.
Еще на фотографии была средних лет женщина: чуть за сорок, худая очень, одета в простое платье, на шее блестит какое-то украшение. Улыбается в объектив, а глаза усталые. Невеселые такие глаза.
Женщина стояла с другого края, слева. А между нею и той красоткой-девицей еще одна девчонка. Тоже молодая, но попроще, не такая эффектная, как блондинка с короткой стрижкой, которую мужик с бородой обнимает. И еще двое на корточки присели во втором ряду – мужчина лет за сорок и парень в синей футболке и шортах, лица его не видно, куст шиповника закрывает.