- Надо же, какая неслыханная щедрость! - сверкнули длинные когти, и на чурбане появились пять глубоких порезов. - Высшие на свободе! А мы до сих пор отсиживаемся здесь? А почему бы и нам не даровать привилегии, а? Например, жить как все, в нормальных отапливаемых домах, с рабочим водопроводом и нормальной проводкой! Или завести семью? Нас всех культивировали, как простых собак - выводили породы! Потом пичкали всякой дрянью, чтобы контролировать процесс трансформации! Или посмотри на Шаю - что толку от того, что она не боится солнечного света? Или от того, что ей достаточно пить животную кровь, чтобы не сходить с ума? Какой смысл в наших жизнях? Даже если мы согласимся, то нас снова запрут в лаборатории, под тысячу замков! Или, еще лучше - просто размелют в пыль, а потом развеют, мол, нас никогда не было!
"Упертый, старый хрен, - ругался в мыслях Драхкар. - Стоит на своем как сказала и даже не думает о стае! Тоже мне, вожак нашелся! На колбасу бы тебя пустить, как всех остальных собак!".
- Об этом ты сможешь договориться с Ламбо, он обещал заплатить любую цену, - орк упорно пытался вдолбить в голову своего собеседника здравомыслие. - Конечно, кочевники с Восточных пределов и мои братья с севера помогут в этом деле, но тут не столь важно количество. В нужный момент нам не помогут ни флот, ни авиация, и жутко сомневаюсь, что мерфолки сунуться с нами дальше, чем за главные ворота Маревала.
- Тем более! Это же чистое самоубийство!
Отчаянно взмахнув руками, Нил повалился на стул, взял банку пива и залпом осушил ее до дна.
- Слушай, Драхкар. Ты же меня знаешь, я всегда был готов помочь тебе в любом деле. Но опять связываться с ДМВ? У меня почти сотня волков в стае, и я отвечаю за каждого из них. С кровососами, конечно, проще, их здесь вообще никто не держит, они приспособятся где угодно и никто их даже не заподозрит. Но посмотри на нас: я уже десятый эон не принимал своего человеческого обличья. Даже не помню, как я выглядел в молодости. Каждое утро вижу в зеркале старого облезлого шакала, которого отправили, практически, в зверинец, подальше от нормальных людей. Ох, Йерфан их подери, мне уже сорок восьмой эон пошел, а у меня до сих пор нет ни детей. Выращивать в таких условиях щенков опасно. Неизвестно, что из них вырастет!
Смятая банка полетела в старое пластиковое ведро, и рыжий оборотень посмотрел в глаза своему бывшему сослуживцу.
- Слушай, давай обсудим это завтра. Идите в казармы, найдете себе пару коек, где клопов поменьше, и на холодную голову решим этот вопрос.
- Уж лучше так, чем никак, - вздохнул Драхкар, прикрывая за собой дверь.
- Эй! - добродушно окликнул его оборотень
- Что? - устало обернулся орк.
- Спасибо за пиво. Уж и не помню, когда в последний раз глотал нечто подобное.
- На здоровье. Смотри не захлебнись.
- И тебе того же, засранец!..
***
- Фу, прет псиной! - возмутилась Мора, переключая шлем на дополнительную систему фильтрации воздуха.
- Раньше здесь обитали Варг и Жимолость, но их уже давно задрали медведи, - без тени сожаления сказала вампирша. - Что ж, располагайтесь. Ужин будет через два кирса, приходите. Специально для вас сегодня будет жареная оленина. Советую никому не пропустить.
- И на том спасибо, Шая. Можешь идти.
- Рада, что ты снова с нами, майор, - ухмыльнулась вампирша и мягкой походкой ушла по коридору. - Если что, ты знаешь где меня найти.
- Ну и халупа, - бесстрастно пробубнил Виктор, осматривая комнату. - И опять несколько дней сидеть без душа.
- Тебе-то это зачем, Дохлый? - непонимающе спросил Драхкар. - Ты же не потеешь.
- Много ты понимаешь, командир, - упрекнул его некромант. - В дороге столько всякой дряни на тело цепляется, что потей - не потей, а изводить мыло все равно приходится. Все же бактерии очень любят полакомиться мертвечинкой, и заговор нетления им в этом не помеха, уверяю тебя.
- Ну хорошо, - сказал орк, обращаясь ко всему отряду. - Кто хочет вздремнуть, оставайтесь здесь. Остальные, за мной.
Бросив рюкзак рядом с койкой, Воа старательно выбил пыльную подушку. Стянул маску, и устало лег, подложив руку под голову. Его взгляд плавал где-то под потолком, от тускло светящейся лампочки, висящей на вывороченном проводе, и до глубин собственного сознания. Что же стало с тем парнем, желавшем посвятить свою жизнь борьбе с колдунами и крепкой любви в нежных объятиях невесты? Наверно, то же самое, что и с бедным Виктором. Он умер. Умер по-настоящему. Остался лишь труп, бессмысленно глядящий куда-то вдаль, без лишних мыслей, без прежних желаний. И оба они служили тому, кто просто нашел им место приложения оставшихся сил.