Теперь засмеялся Вольф, провел рукой по ее бедрам и многообещающе заверил:
– У меня еще много разных идей, дорогая.
Спустя довольно продолжительное время они выбежали из хижины, к небольшому ручейку, журчавшему среди гладких серых валунов, и быстро искупались в ледяной воде. Когда они натягивали одежду, их пальцы дрожали от холода. Они бросились обратно в хижину, где было тепло от пылающего очага и ждал завтрак, приготовленный на скорую руку из походных запасов Вольфа – сухарей и вяленого мяса.
– Итак, у тебя, кажется, была какая-то идея? – спросил Вольф, с восхищением отметив про себя, что зимнее солнце, проникающее через окошко, придает коже Ребекки удивительный оттенок.
Та всплеснула руками:
– Скажите на милость, он все-таки пожелал меня выслушать! – Затем она сказала: – Если я не смогу вспомнить, пеняй на себя.
– Но ты же помнишь?
– Конечно. – Ребекка налила еще по кружке кофе. – Я хотела сказать, что нам следует немедленно отправиться в Бьютт и встретиться с Кристал Маккой.
– Кто такая Кристал Маккой, черт возьми?
– Любовница моего отца. – Вольф поднял брови, и она поспешила объяснить: – До вчерашнего дня я не слышала этого имени, мне рассказали о ней Расс и Хоумер. По-моему, если кто-то и знает о бумагах на рудник, то это она. Похоже, кроме меня, она единственный человек, которого любил отец. – Ребекка вкратце рассказала Вольфу о поездках отца в Бьютт.
– Пожалуй, стоит попытаться. Может, нам удастся пролить немного света на всю эту историю. Я собираюсь раз и навсегда разобраться с рудником, даже если для этого мне придется гоняться за всеми бандитами, которые считают, что документы у тебя, и сажать их в тюрьму или убивать. Я больше не намерен сидеть и дожидаться, пока к тебе явится очередной любитель серебра. В следующий раз нам может повезти меньше.
«Он сказал "нам"», – радостно отметила Ребекка.
– Хорошо, Вольф, – кротко согласилась она.
В эту минуту она была слишком счастлива, поэтому ей даже в голову не пришло напоминать ему, что противозаконно убивать людей без суда и следствия. Тем более что Вольф все равно не станет никого убивать, разве только защищая свою или ее жизнь, но ей нравилось, когда он так говорил.
Остаток завтрака Вольф просидел в глубокой задумчивости, видимо, размышляя, как уберечь ее от очередной опасности, хотя ей пока ничто не угрожало. Ребекка же смотрела на него и удивлялась, как ей посчастливилось завоевать любовь этого необыкновенного человека.
Вскоре они двинулись в путь, ехали не торопясь, с частыми остановками, вокруг них сверкал всеми цветами радуги чистый снег. В небольшом городке Серинити они наскоро съели нечто малосъедобное в крошечном ресторане местной гостиницы, после чего продолжили путь и на закате прибыли в Бьютт. Небо окрасилось в яркие оттенки от красного до янтарного, когда они остановили лошадей возле салуна «Двойной баррель».
Вольф провел Ребекку через весь богато украшенный зал к бару полированного красного дерева. Она чувствовала на себе взгляды ковбоев, игроков, старателей и просто бродяг, стараясь попросту не обращать на них внимания, но когда один ковбой в серой широкополой шляпе и кожаном жилете с бахромой позволил себе испустить одобрительный вопль, Вольф стремительно повернулся и схватил его за ворот рубашки.
– А ну-ка, парень, потише! – Холодный блеск в его глазах не предвещал ничего хорошего.
– Мэм, я не хотел вас обидеть, – промямлил ковбой, бросая на Ребекку умоляющий взгляд.
– Ничего страшного, я не обиделась, – тихо сказала она, положив руку на локоть Вольфа. – Все в порядке, Вольф, отпусти его.
Воздух в зале был сизым от табачного дыма. В тускло освещенном углу стояло пианино, и лысоватый пианист с седой бородкой наигрывал что-то на пожелтевших клавишах. Стены заведения украшали картины в золоченых рамах, изображавшие полуобнаженных женщин. Почти за каждым столиком играли в карты, но кое-где посетители просто сидели по два-три человека, обсуждали свои дела или посматривали на разгуливавших между столиками девушек в черных шелковых чулках, высоких ботинках на шнуровке и ярких декольтированных бархатных платьях, обильно украшенных блестками, цветами и перьями. Ребекке в детстве приходилось бывать в подобных заведениях, она бы охотно задержалась тут, чтобы получше рассмотреть этот странный, таинственный и порочный мир, но их ждали более важные дела, и удовлетворять праздное любопытство было некогда.
У стойки Вольф спросил Кристал Маккой. Толстый бармен настороженно взглянул на них из-под кустистых бровей.
– Кто хочет ее видеть? – подозрительно осведомился он.
Ребекка положила руки на полированную стойку бара и просто сказала:
– Ребекка Ролингс.
Бармен вздрогнул, маленькие черные глазки долго изучали ее лицо, наконец он негромко выругался и произнес:
– Ребекка Ролингс, говорите? Ну и ну, кто бы мог подумать! Пошли со мной, детка, Кристал наверняка захочет с тобой встретиться.
Сделав Ребекке и Вольфу знак следовать за ним, бармен вышел из зала, переваливаясь, как медведь-гризли. Они оказались в темном коридоре, затем поднялись по лестнице и остановились перед закрытой дверью с табличкой «Не входить».
Бармен постучал:
– К вам гости.
– Кто там? – ответил усталый женский голос.
– Ребекка Ролингс! – объявил бармен, распахивая дверь.
Вечером на голом холме в десяти милях от Паудер-Крика встретились два всадника, прискакавшие с противоположных сторон. Они спешились и пошли навстречу друг другу, в холодном воздухе был виден пар от их дыхания.
– Как ты мог упустить ее из виду! – воскликнул старший, глядя на более молодого и стройного компаньона с таким видом, словно хотел всадить ему пулю между глаз.
Младший, прикрывая ладонями пламя от ветра, невозмутимо закурил.
– А ты чего хотел? Чтобы я приставал к ней и пустил весь наш план псу под хвост? Она и так слишком подозрительна. Эта молодая кобылка чересчур умна себе во вред. – Он сделал глубокую затяжку и нахмурился. – По-моему, она доверяет проклятому шерифу куда больше, чем мне.
– Отличная работа, Наварро, ничего не скажешь, – насмешливо произнес старший. – Весь наш план развалился под самым твоим носом! Следовало просто схватить девчонку, увезти в надежное место, где Бодин ее не достанет, и заставить говорить!
– Твои олухи именно это и пытались сделать, а чего добились? Теперь Бодин дышит им в затылок, вот и все. Ты просто дурак, – бесстрастно ответил Шанс Наварро.
– Может, ты струсил, но я его не боюсь, – отпарировал Нил Стоунер. – Дело слишком уж затянулось, так не годится. Я сыт по горло твоими жалкими попытками очаровать ее и втереться к ней в доверие, по-моему, она не собирается рассказывать тебе про рудник. Мне надоело ждать и выслеживать – как только они с этим чертовым шерифом вернутся, мы схватим девчонку.
– Знаешь, в чем твоя беда, Стоунер? – Зеленые глаза Шанса насмешливо блеснули. – Ты начисто лишен воображения. Когда я закончу с Реб Ролингс, она будет ползать на коленях и умолять, чтобы мы забрали у нее документы и карту. Для этого нам не потребуется тронуть даже волоска на ее хорошенькой головке.
– С каких это пор ты боишься тронуть волосок на женской головке? Кажется, ты запросто сжигал их живьем…
Не дав ему договорить, Наварро бросился на него. Глаза его превратились в злые щелочки, а голос заставил Нила Стоунера похолодеть.
– Никогда не смей это повторять! Закрой свой поганый рот, а не то я сам его заткну, понял?
– Сукин сын! Отпусти меня! – Бандит оттолкнул от себя приятеля, но обветренное рябое лицо еще долго оставалось бледным. В облике красивого молодого игрока было нечто такое, от чего Стоунер чувствовал тошноту, словно переел жирного бекона. – Черт побери, да мне плевать, что ты сделаешь, только заставь девчонку говорить.
– Заставлю. Это будет легко.
– Так не тяни, рассказывай.
Губы Наварро чуть дрогнули в неприятной улыбке.
– По своему опыту знаю, большинство женщин готово пойти на все… на все!.. ради тех, кого они любят. А Ребекка Ролингс возомнила, что любит Бодина… и его мальчишку Билли.