Одного лишь термина Кира так и не узнала, а ведь сколько лет Глашкин отец посылал запросы во все тамошние министерства и инстанции. Но ни разу оттуда не ответили. Кира не знает и не узнает никогда, что именно разрабатывали в ее родном городе, на режимном объекте № 435.
Хорошо, что существуют профессиональные лексиконы, магические заговоры экспертов, что их корни уходят в древние, благозвучные, давно умершие языки…
Хотя – ну и что, ну и что? Что с ними делать? Термин не грелка, живот от него болеть не перестанет.
Есть одна ситуация, в которой Маргарита позвонит, и тогда Кира бросит все. Маргарита скажет, куда Кире ехать, в каком госпитале они с Глашкой находятся и сколько времени осталось, если еще осталось.
Голос у нее будет спокойный, деловой, хотя и для Маргариты произойдет в тот день полный перелом жизни.
Но сегодня еще не тот день, и звонка от Маргариты не было.
Открывая дверь, Кира уже слышит знакомые домашние звуки: равномерные глухие удары Глашкиного шлема об стенку.
Стилист
…рассудив, что ощутительный доход от бритвы лучше суетной славы пера, я оставил Мадрид.
Почти у всякого человека есть какое-нибудь одно основное качество – характера, или внешности, или устройства ума, или поведения. Сам он о себе может этого и не знать, но это главное качество все замечают: оно, как музыкальный ключ, определяет репутацию и судьбу.
У Ларисы этим основополагающим качеством всегда было наличие прекрасной жилплощади. До эмиграции она жила в наследственной квартире, с двумя балконами, в академическом доме. Потом произошел резкий слом судьбы, все обстоятельства изменились. Но получилось так, что вскоре после переезда ей удалось снять огромную квартиру в Нью-Йорке.
Это надо же. Все жители этого города, независимо от материального уровня, спокон веку говорят об одном – о том, как им удалось раздобыть жилье, арендовать жилье, купить, унаследовать, подселиться; какими чудесными путями они на небольшом дорогостоящем острове это жилье разыскали, какими махинациями удается его оплачивать. Истории они рассказывают прямо-таки сказочные, с разводами, дружескими изменами, со смертями – просто Шекспир. Одна Ларина сослуживица донос на лучшую подругу написала, хотя была даже и нерусская. Но Лариса сняла квартиру самым простым путем, дав взятку управляющему домом, и произошло это только потому, что нормальные люди в те тяжелые годы в ее районе не селились. А она была еще совсем зеленая, не осознала меры риска.
Через недолгий срок, лет через десять, угроза для жизни уменьшилась, элемент трущобности исчез. Количество блондинов в районе стало превышать количество брюнетов, а по статистике доход и законопослушность блондинов всегда намного выше. Так что Лариса могла теперь по вечерам выходить из дома, могла ездить в гости и на концерты. Раньше она только в музеи ходила, потому что в дневное время.
Это получение Ларисой свободы передвижения и собраний как раз совпало с освобождением ее прежней родины и всей Восточной Европы, с падением стены и занавеса. Друзья ее юности обрели те же желанные свободы, к ней стали приезжать и останавливаться гости совершенно так же, как в первой квартире, в академическом доме, – часто в тех же пиджаках, а женщины в тех же платьях, которые она раздаривала на проводах, потому что был застой, и очень долго никто не переодевался.
И Лариса стала большим человеком, хорошо известным там, откуда гости ехали. Первое время ей даже казалось, что это ее личность так замечательно преобразилась, что она стала женщиной большого ума и огромного обаяния. Но вскоре вопрос о природе своей привлекательности начал ее как-то беспокоить.
Она вообще была человеком несколько мелочным, да еще и пожив при капитализме, приучилась отличать рубль в чужом кармане от копейки в своем собственном. Вот тут-то она и начала догадываться, что основным качеством ее личности всегда был и будет размер жилья. С другой стороны, ведь может же у человека быть роскошный размер чего-нибудь – например, бюста? Один ее приятель даже так выразился: «Как можно устоять перед женщиной, у которой такой потрясающий унитаз!» Они все так замечательно шутили. У нее и помимо квартиры была вполне приличная внешность, и приличное образование, и довольно приличный характер. Да, но все это было разве что приличное, а вот квартиры – исключительные. Что та, академическая, что эта, нью-йоркская: прекрасное сообщение с центром и район модный, одни хиппари кругом.