«Неестественно, ― думал он, ― чувствовать такое к ней».
Вопреки своим мыслям, он переместил руку с кресла на ее плечо и слегка сжал в знак поддержки. Или в знак чего-то еще, он и сам теперь не знал, когда она накрыла его пальцы своими.
«Какая глупость, ― думал Оливер. ― Сейчас еще окажется, что она тоже больна этой ерундой. И что тогда?»
Убрав руку, Оливер повел плечами, избавляясь от усталости – мышцы от неподвижной позы затекли, хотелось покончить с церемониями скорее. За эти дни скопилось множество действительно важных дел.
― Ты ведь хотел, чтобы я вышла за Георга, верно?
Анна поднялась и подошла к стеклянной двери, ведущей из гостиной прямо в сад. Там, далеко впереди, в самом его центре, был укромно запрятан в тени вишневых деревьев небольшой фонтанчик. Рядом с ним юная замена принцессы провела множество одиноких и грустных вечеров, пока не подружилась с регентом. Сейчас эти воспоминания вызывают улыбку, но раньше Анна часто плакала там, пользуясь тем, что ее никто не слышит и не видит. И теперь ей отчего-то захотелось оказаться у фонтана, сесть на мраморный узкий парапет, закрыть лицо руками и безвольно ссутулить плечи. Хотелось кричать, зажимая себе рот руками.
Странно, она ведь знала, к чему все идет, не питала иллюзий. Да, в целом, что так уж принципиально отличало бы ее жизнь там, за этими стенами? Точно так же пришлось бы выходить замуж и расставаться с привычным бытом. Разве что удалось бы, возможно, выбрать мужа по любви. Но что мешает ей полюбить Георга. Проводить с ним больше времени. Он молод, привлекателен, остроумен. Как наследный принц, он хорошо образован, ей ли не знать об этом. К тому же, Георг веселый и сразу раскрыл свои намерения, не увиливая, не прибегая к помощи родителей или послов – это дорого ценится в их кругах.
― Еще вчера хотел, ― сказал Оливер тихо, когда Анна уже не надеялась получить ответ.
Прикрыв глаза, он сидел в ее кресле. А когда решил взглянуть ей в глаза, принцессы уже не было. Дверь в сад была открыта.
У Фелисити намечался бурный день, от которого она хотела получить все, что могла. Для начала она написала записку регенту принцессы с горячими извинениями за вчерашнее неподобающее поведение и просьбой о встрече. Отчего-то у нее было чувство, что Оливер не откажет. Ей нужно было только навестить пару домов, визит в которые она откладывала вот уже несколько месяцев. Наняв извозчика, она назвала первый адрес, пряча лицо за вуалью. Едва ли кто-то мог ее узнать, но рисковать не следовало.
Первый пункт назначения разочаровал: у дверей столпилось столько народа, что прорваться сквозь толпу девушка просто не смогла. Вздохнула и приказала ехать дальше. Впрочем, там тоже было безуспешно – как ни стучала Фелисити в двери из тяжелого темного дерева, никто не открыл.
Наконец, удача повернулась к ней нужной частью тела, и по третьему адресу двери Фелисити открыл мужчина с короткой рыжей бородой и прямым уверенным взглядом.
― Я к леди Марте, ― негромко прошептала она, и была тут же впущена.
― Проходи, дитя, ― позвал ее старческий голос из глубокого кресла. Фелисити стояла посреди скупо освещенной гостиной, которая вся была заставлена разнообразными пуфами и стульями. ― Что привело тебя ко мне?
― Видите ли, леди Марта, ― перешла сразу к делу Фелисити, ― мне нужно, чтобы вы избавили меня от чар. Это случилось совсем недавно, возможно, у вас выйдет.
― Сядь напротив.
Леди Марта была ссохшимся скелетом, жизнь в котором держится по недоразумению, и Фелисити едва не морщилась от запахов старости, ладана и немытого тела. Старуха прищурила выцветшие глаза, потянулась, костлявым ледяным пальцем прикоснулась к чистому гладкому лбу девушки. Они были как зима и весна, как день и ночь. Гротескная старость, цветущая молодость. Фелисити в этом царстве смерти была лишней – орхидея в куче праха.