Регент беззвучно подошел сзади, положил руки ей на плечи, большими пальцами поглаживая шею. Их взгляды встретились в зеркальной глади.
― Я каждое утро смотрела в это зеркало и представляла, как выглядит мое настоящее тело. Я видела свои руки, настоящие руки. Они немного крупнее. И плечи у меня были чуть шире. Я была загорелой, а когда сердилась, мое лицо выглядело так, будто вот-вот рассмеюсь. Просто такие черты. ― Анна подняла руку, провела пальцами по щеке. ― И нос у меня другой, курносый, вздернутый. Мои глаза на самом деле карие, а на солнце как расплавленное золото. ― Она сморгнула набежавшие слезы, и они двумя маленькими теплыми капельками покатились по щекам. Шмыгнув носом, Анна повернулась лицом к Оливеру. ― А теперь что же, выходит, я зря говорила себе это, напоминала каждый день, чтоб не забыть? Ведь я бы могла на самом деле выглядеть именно так, как Мари.
― Знаешь, Анна, ― регент аккуратно утер ей слезы и пальцем приподнял за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза, ― я каждое утро смотрел в глаза Мари, а видел только тебя. Все эти годы. Вы не похожи, совершенно не похожи. Даже если ты выглядишь, как она, ты не перестаешь быть собой. И то, что ты сейчас мне сказала, самая большая глупость на свете.
― Ваше высочество! ― окликнули голосом Миланы из спальни. ― К вам его высочество Георг. И он уже в вашей гостиной. О, ваша милость, вы тоже здесь, ― статс-дама присела в реверансе. ― Может, не будете афишировать свое присутствие? Все же это не совсем прилично.
― Да, я подожду в твоей спальне, ― кивнул регент Анне. ― Почитаю твои дамские романы, полежу в обуви на белоснежном покрывале.
― Примеришь мои платья, ― с готовностью подхватила Анна, ― примешь ванну, чтобы смыть с себя мерзкий запах своей ненаглядной Фелиции.
― Фелисити, ― привычно поправил регент. ― Я именно так и сделаю. Леди Милана, был рад видеть.
Георг занял любимое кресло Анны, чем сразу слегка испортил ей настроение.
― Не знала, что ты из тех, кто рано встает, ― вместо приветствия сказала она. ― Зачем пожаловал?
― Возможно, продолжить вчерашний разговор, ― тонко улыбнулся принц. ― Помнишь, на чем мы остановились?
― Запамятовала, ― посетовала принцесса. ― Не мог бы ты напомнить мне и рассказать леди Милане?
― О, провокация? Приятно удивлен, ― Георг белозубо улыбнулся. ― Ладно, тогда лучше начнем заново. Мари, прошу дозволения погостить у вас. Видишь ли, родители задумали отправить посла на переговоры относительно спорного графства у Восточных гор. Я бы хотел приехать лично. Но зачем гонять лошадей туда-сюда?
― Ты, конечно, оставайся, но графство мы не отдадим, ― улыбнулась Анна. ― Это земли регента. Пусть сам он так не считает, но для меня они приоритетны. Обмен и выкуп не рассматриваются. Зато тебе дозволено быть бесплатным развлечением для наших придворных. Понимаешь, живем мы весьма скучно.
Паук остался плести свою паутину, принцесса продолжала быть в неведении, фрейлина надеялась, что теперь получится сблизиться с госпожой, а регент лежал на чужой постели в обуви и читал дамский роман.
Амалия, как и обещала, царствовала на кухне. Обслуга недовольно косилась, но особой гостье принцессы ничего сказать не смела. Чугунные котелки и метелки трав никого не радовали, особенно саму ведьму.
― Ну, маленькая дрянь, ты пожалеешь, что сунулась в этот город, ― бормотала она. ― Пожалеешь, что не осталась в своей теплой уютной норке. Я не подпущу тебя и на шаг к принцессе или дворцу.
Люди старательно не замечали ее болтовни, уверенные, что ведьма шепчет заклинания, слышать которые опасно для жизни. Что ж, в этот раз они, вероятно, были правы. Мало просто сварить зелье, нужно еще вложить в него свои мысли и чувства. А негодования Амалии хватило бы на сотню таких котелков.
Синие глаза поблескивали гневом и переливались жидким серебром – это магия струилась внутри ведьмы, перетекала, застывала, таяла. Волосы на ее голове слегка шевелились. За последние годы ведьма успела побывать не в одном королевстве, изменив своим правилам. Она ходила по свету, слушая людей и природу, напитываясь силами и щедро ими делясь. Уход Анны напомнил ей, что никакие связи не длятся вечно, что нужно обрывать их, пока не поздно, или бороться, любой ценой защищая. По крайней мере, таким, как она.